Бутузы прочли по стихотворению и получили подарки из мешка. Геша с общей помощью спел песенку, отрепетированную днем. Дед Мороз и ему вручил красивый бумажный кулек, полный сладостей, яблок и мандаринов.
– Холосый Дед Молоз, пиходи есё! – закричал мальчик на прощание.
Милиция не приехала. Должно быть, вызовов много, беспокойный же день. Варя старалась не думать о жене Медынцева. Не знала, что сказать милиционерам, если приедут без матери ребенка. Отдать Гешу им, людям незнакомым, было как-то не по-честному – может, его и не искал никто. В десять Варя уложила малыша и прикрыла сбоку торшер шалью, чтобы свет не мешал ему спать.
Юбилей директора, разумеется, кончился. Маргоша у себя в театре, наверное, танцевала вовсю. Пусть бы ей повезло открыть в Новом году новое окно… У Вари-то оно открылось, – неожиданное, правда. Вернее, нежданное. Что это за окно, она еще не могла уяснить, но не сомневалась вторжению в жизнь чего-то нового, сердцем чувствуя, как странно, чудесно меняется время в ней и вокруг.
Варя неспешно принялась готовить на стол, втянула из форточки висящий за окном на морозе рюкзак с продуктами. Колбаса и венгерский шпик отогреются к двенадцати часам, есть салат, банка соленых помидоров и компот ассорти, а шампанским стрелять не обязательно. Варе даже не захотелось пойти посмотреть концерт Карела Готта к певице Полине, владелице телевизора. Не только из-за того, что ребенок мог проснуться и испугаться один, без Вари. Просто ей самой хорошо было с ним, уютно, как в детстве с мамой. Поэтому, когда раздался деликатный стук в дверь, Варя вздрогнула и неприятно очнулась от расплывчато-праздничных мыслей.
– Войдите, – разрешила она Медынцеву или милиционеру.
Человек вошел…
Он оказался не тем и не другим. Это был неизвестный Варе мужчина, высокий и усталый. Как только дверь затворилась, он без приглашения опустился на табурет. Не сел, а именно опустился, машинально и точно, – так у людей получается в сильном удивлении. Варя поняла, что одним зорким взглядом мужчина успел охватить всю комнату и, несмотря на слабый свет торшера, увидел спящего Гешу. А кроме Геши, незнакомец разглядел стены в бумажных флажках с «солнысками», новогодний наряд Вари на спинке кресла и саму ее в сарафане, черном с ромашками.
– Здравствуйте, – сказал мужчина. – Вы – та самая девушка на фотографии, я ваше платье запомнил. В газете, с курицей.
– Да, это я… но без курицы, – смутилась Варя. – А вы?..
– Я – Захар, дядя Геши. С обеда его ищу.
Он рассказал, что утром зять повел сына на утренник, который якобы проводили на работе для детей сотрудников. К обеду Глеб с ребенком не возвратились. Встревоженная мать еле дозвонилась до вахты и выяснила, что никакого утренника не было, а Медынцев уволился не далее как вчера. Дома он не говорил о намерении уйти с работы. Захар отправился на поиски. Побывал везде, куда зять предположительно мог зайти, и один из приятелей вспомнил о связи Глеба с некой Сусанной, мастером мужского зала в центральной парикмахерской. Заведение, к счастью, еще не закрылось. Парикмахерши сказали Захару, что пара зарегистрировалась в загсе неделю назад и надумала переселиться в Казань к родителям Сусанны. Услышав, что Медынцев взял ребенка с собой, женщины удивились: «Сусанна же не хотела обузу брать. Стало быть, уломал…»