– Что за чушь ты, Ирка, несешь! Я же люблю его. Как это я буду ему изменять? Нет, это невозможно…
– Ну, как знаешь, подруга. Ладно, ты лучше подумай, когда вы приедете.
– Может, возьмем отпуск и выберемся, – неуверенно сказала Мила. – Очень сложно взять отпуск одновременно, хотя мы постараемся.
– Отлично, мы тоже постараемся взять отпуск в это же время. Звони…
Хоть Мила и поругала Иру, но слова подруги заставили ее призадуматься. Они с Артуром давно перестали предохраняться, а она все не беременела. Как гинеколог, она была уверена, что у нее самой все в порядке. Неужели у Артура какие-то мужские проблемы? Неожиданно она вспомнила взгляд Гарика, там, на даче… Ее молодое тело предательски заныло – она хотела его. Мила тут же одернула себя: он муж ее лучшей подруги, об этом даже думать не надо. Она не замечала, что стала раздражительной и озлобленной. Ее раздражали медсестры – (наглые девки), раздражала заведующая отделением добрейшая Полина Захаровна (вредная старуха – так про себя называла ее Мила), раздражали родители Артура, которые, словно забыв, что в свое время не очень одобряли их брак, без конца интересовались, когда же у них появится внук или внучка.
Мила с Артуром жили в двухкомнатной квартире, которую им подарил дед Артура. Так что с его родителями она, слава богу, виделась редко. Но и этого ей хватало для глухого раздражения.
Сама Мила очень хотела дочку. Ей хотелось быть любящей, заботливой матерью, какой никогда не была ее вечно занятая мать. И вид пианино, стоящего в квартире, заставлял ее думать о тех мелодиях, которые будет играть на этом инструменте их дочурка.
В начале сентября им все-таки удалось оформить отпуск вместе, и они, недолго думая, отправились в Вильнюс.
Гарику с Ирой повезло: каким-то чудом им удалось получить квартиру – тоже двухкомнатную – почти в центре города. Квартира была в старом доме, и Ира все никак не могла привыкнуть к высоким потолкам. Она старалась навести здесь уют, но современная дешевая мебель не очень-то смотрелась в старинной квартире, как-то жалко жалась по углам. Только фикус в огромном керамическом горшке прижился и разросся. Гарик часто приходил домой навеселе и на ее упреки отшучивался, что надышался в операционной веселящего газа.
Ира, как и Мила, тоже не беременела, она боялась пьяного зачатия, боялась, что ребенок родится каким-нибудь уродом, поэтому тщательно предохранялась. Для себя она уже решила, что забеременеет только от трезвого, а так как на Гарика у нее больших надежд не было, то она присматривала себе подходящего любовника, но все никак не могла ни на ком остановиться.