Люди не любят тех, кто чем-то выделяется из общей серой массы. Люди не любят и тех, кто чем-то отличается от них. Зависть порождает ненависть. Именно это мне пришлось пережить на собственной шкуре еще в детстве. В маленьком, прибрежном городке, где я выросла, не нашлось места, такой странной как я. Поэтому, мои приемные родители, которых я любила и уважала, несмотря на этот факт, при первой же возможности переехали в Хадель-Вилль. И произошло это четыре года назад. Мелинда Хайт — моя приемная мама, была доброй милой женщиной, которая любила готовить. У нее природный дар — ладить с детьми, наверное, поэтому они взяли меня в семью. Она была учительницей математики в младших классах. Мой отец — Джонатан, человек слова и дела. К тому же, он был симпатичным, для сорокалетнего врача. Он любил маму, любил и меня. Воспитывал в строгости, но справедливости. В Хадель-Вилль мы приехали, когда ему предложили работать педиатром в городской больнице. Они с мамой купили маленькую двухкомнатную квартирку, на улице Авер-стрит, и мы приехали. Мне только-только исполнилось 18 лет, и я собиралась поступить в Академию. Думаю, я изначально хотела туда поступить, чтобы стать сильнее.
Нет, я не фанатела от правосудия, и никогда не горела желанием защищать общество. Думаю, что я всегда жила на достаточно большом расстоянии от него, чтобы мы не причиняли друг другу беспокойства. Просто, до всей этой истории, моя не любовь к людям жила и росла, а после, просто выплеснулась и стала частью меня. Это случилось летом, когда я уехала на каникулы к бабушке, обратно в родной город на морском побережье — Олекс. Два часа езды на машине или сорок минут на скоростном поезде. Население маленькое, город закрыт для въезда туристов. Да и пляжи здесь дикие, скалистые, не предназначенные для массового купания. Основным доходом Олекса является вырубка хвойного леса и обеспечение им Хадель-Вилля, как индустриального центра. Поэтому, естественно, что рабочие места у людей только на лесопилке в горах. Ни чем другим этот город не занимался, а потому почти вымер для эволюции. Одинаковые дома, один магазин, один супермаркет, одна больница, одна школа, все как полагается хорошему провинциальному городку. У бабушки я бывать любила, она осталось одна и поэтому мы хорошо проводили каникулы. Я ощущала безбрежное спокойствие, наслаждаясь ее фантастическими пирожками и вареньями, а также тишиной и одиночеством.
Я всегда гуляла одна, ничего не опасаясь. Чего мне было бояться? Я итак изгой. Поэтому, у бабушки я гуляла от рассвета до рассвета, почти забывая о сне. В какой-то мере, Олекс всегда был для меня местом, где я могла отдохнуть от бесконечной глупости людского мира. Закрыться, замкнуться в самой себе, чувствуя вокруг только всепоглощающую силу природы. Не помню, какой я была до того момента, как вечером зазвонил телефон. Интуиция подсказала мне вернуться раньше в этот день. Зато я помню, какой я стала, после того, как увидела бабушку, сидящую с телефонной трубкой на полу. Пустые глаза и губы, повторяющие одно и то же: «Нет, не может быть….». Да, это не могло быть правдой. Но оказалось ей, вопреки всем разумным доводам. Все это было правдой. Оставив бабушку с друзьями нашей семьи, что жили по соседству, я села на поезд и приехала в этот город. Только сойдя на вокзале, мне тут же в лицо ударил резкий, противный, гнилой аромат смерти и неизбежности предстоящих убийств.