Первый - запереть 'гостя' в боксе длительного содержания. Учитывая вышесказанное, это равнозначно пожизненному заключению, что весьма затратно и нерационально.
Второй - приспособить его к какой-либо несложной деятельности в закрытой зоне под тщательным присмотром. Пусть отрабатывает расходы на содержание, хотя учитывая стоимость цереброскопирования ему понадобится как минимум две жизни для полного погашения всех долгов.
Третий - уничтожить и утилизировать, как рядовой лабораторный материал, исчерпавший свою ценность.
Мне безразлично, какой выбор вы примете, впрочем, простая логика диктует последовательность 'предложить п.2, при отказе или непонимании перейти к п.3'. Этим письмом я считаю вопрос для себя закрытым и возвращаюсь к работе над ЭВМ пришельца.'
Постников ходил по палате и пытался унять дрожь в руках, поминутно одергивая не по размеру свободную пижаму. Он нервничал и с каждой минутой - все сильнее. Раз за разом пациент прокручивал в голове недавний разговор с коричневым бюрократом.
'Почему я отказался?'
Если разложить мотивацию Постникова по пунктам, то все получалось логично и вполне адекватно. Не стоит хвататься за первое же предложение, в особенности если ты не знаешь всех обстоятельств. Нельзя принимать какие-либо обязательства без ясного понимания перспектив и возможностей. И совершенно недопустимо подписывать какие-либо документы, составленные по непонятным нормам. В особенности если вместо нормальной росписи здесь достаточно приложить к бумаге палец - сразу вспоминались индейцы, сходным образом продававшие бледнолицым браза целые штаты и полустрова.
Лучший способ не быть обманутым - не брать в руки карты. Не играй с шулерами по их правилам. А то, что непонятный 'Правитель' отнюдь не считал Постникова другом - было очевидно при одном взгляде на палату-камеру. Ценным имуществом и подопытным - наверняка, но не более того. Соответственно вряд ли предложение работы учитывало выгоду самого работника и было лучшим из возможных.
Поэтому Алексей считал, что все сделал правильно - отклонил странное и малопонятное предложение, рассчитывая прояснить ситуацию, узнать больше о местных обычаях, а потом уже принимать окончательные решения с последствиями. Все было правильно и оставляло возможность для торговли и переговоров.
Только вот результат нравился Постникову все меньше и меньше.
Услышав ответ пациента с кратким разъяснением - почему вербуемый работник поступает именно так, а не иначе - кадровик впал в форменный ступор. Алексей не считал себя знатоком психологии, но мог бы поклясться, что у бюрократа случился форменный 'разрыв шаблона', не первый, но самый мощный за недолгий разговор. Похоже, трудовые отношения в этом загадочном мире строились на каких-то иных принципах, и в особых случаях не предусматривали отказа. Надо полагать, сейчас имел место как раз такой момент, когда от Постникова ожидалось немедленное согласие и более ничего. Кадровик с минуту или чуть большое взирал на Алексея, шевеля нижней челюстью, с видом вытащенной из воды рыбы. В глазах коричневого дядьки отчетливо читалось недоумение, переходящее в разочарование. Наверное, так мог бы смотреть святой, раздавший святыни псам, и метнувший весь наличный жемчуг свиньям. А затем кадровик закрыл папку, старательно завязал веревочку, скреплявшую листы обложки. Собрал 'стул' в зонтикообразную конструкцию, причем Постников опять не успел понять, как именно произошло преобразование. И ... ушел. Просто ушел, молча, лишь бросая на собеседника косые взгляды. Словно хотел на всю жизнь запомнить удивительного человека, поправшего какие-то очень важные принципы и условности.