– мой очередной сон?
– А почему – твой?
– Да потому что человек смотрит на всё в первую очередь со своей позиции. Эгоистично, так сказать. И можешь не обижаться, – Михаил тоже усмехнулся: когда у Лестера вот так лезет вбок край рта, это говорит только об одном: напарник сердится не на шутку, – По моей версии получается, что всё, что происходит сейчас – очередной кошмар. Мой. Вызванный моим же прагматично-подлым подсознанием. Ты, и все остальные выжившие – лишь проекция моих о вас воспоминаний.
Потому что где-то внутри, там. – он похлопал себя по груди, – глубоко внутри! – я не верю, что сустары убили, или выкрали сотню с лишним человек, причём половина из которых – вообще – штатские, вот так: без малейших следов. Они же, мать их, гуманисты. Так что предлагаю действовать по моему плану.
– Ах, скажите пожалуйста, – О,Салливан не скрывал иронии, – у него есть план! И какой же?
– Начнём все вместе меня будить. Вдруг всё – и правда: мой очередной кошмар. И если удастся меня разбудить, окажется, что и Хоппер на месте, и остальные ребята на Станции живы, и никаких осьминогов у нас в арсенале не было…
– И как это ты хочешь, чтобы мы тебя разбудили?
– Ну, способ-то – только один. Сделать мне побольней! Словом – помучить меня.
– Блин. Да ты у нас прямо мазохист какой-то! – О,Салливан хохотнул, – Ну, за тем, чтоб побольней да помучительней – дело не станет! Собственно, попробовать-то можно. Потому что я пока не представляю, что нам дальше-то делать.
– Ну, делать-то найдётся чего. Если за пару часов пыток я не очухаюсь, и вы все не пропадёте, придётся заняться и дальней разведкой, и ремонтом антенны, и перетаскиванием со склада запасного комплекта радиооборудования… Коллинз же сможет его подключить?
– Да. Запросто. Как я об этом… Хм. Ладно. Как именно мы будем тебя… Пытать?
– Начнём, наверное, с дыбы. Насколько я помню, это очень больно. А суставы вправляются легко. Если очухаюсь – доком Скардино…
Если нет – тем же Рустамовым.
– Ладно, как скажешь, – О,Салливан уже плотоядно ухмылялся, посматривая на потолок: там имелись как раз подходящие крюки, – Верёвка у нас, вроде, есть…
Пытка на дыбе оказалась действительно – чертовски болезненной штукой.
И только через полчаса мучений, воплей и стонов Михаил почувствовал снова, как освежающий глоток свежего воздуха – что его лупят по щекам. И трясут, словно терьер – крысу.
– Хватит, говорю, дрыхнуть! Три часа уже прошло! Подъём, боец Левицки!
– О-ох! Спасибо, Хоппер. – никогда ещё Михаил не был столь счастлив, как увидав суровое озабоченное лицо техника по холодильным установкам! – Я… Проснулся. Как тут остальные?