– Не ошибаешься, – пепел снова упал с кончика сигареты, на этот раз на пол. Саламатин поискал глазами пепельницу, понял, что не взял ее, и вернулся к большому рабочему столу возле окна. – Только я не понимаю, какое отношение это имеет к нашей с тобой сделке…
– Я хотел бы посмотреть на список всех пайщиков.
– Зачем? Лично твой пай от этого не уменьшится и не увеличится. Контрольный пакет все равно остается за мной, и тебе не придется иметь дело ни с кем другим, кроме меня. Или ты хочешь выкупить и их доли, Равшан? – Саламатин вернулся. Поставил перед собой пепельницу. – Я не могу тебе позволить такое. Это подорвет мою позицию.
– Перестань, Игорек! – небрежно отмахнулся от него дагестанец. – Не собираюсь я тебе ничего подрывать. Мне и своей головной боли хватает. Но бизнес есть бизнес. Все должно быть по правилам… Я не играю втемную, Игорек. Свои обязательства выполняю честно, ты это знаешь, но и в ответ жду такой же любезности… Мне не нужны конкретные имена и фамилии. Просто покажи мне реестр договоров. Я просмотрю общее количество пайщиков, их процент в деле, и тогда уже решу…
– Решишь что?
– Подписывать твою бумажку или нет.
– Я тебя ни к чему не принуждаю, Равшан. – Нервный тик правого глаза Саламатина усилился. Пачка из-под сигарет завертелась между пальцев быстрее прежнего. – Ты сам захотел долю. Я лишь оказываю тебе услугу. Если есть какие-то сомнения…
Равшан резко подался вперед и схватил собеседника за руку. Свободной рукой отобрал у него пачку и бросил ее на стол. Саламатин почувствовал себя совсем неуютно. Как ребенок, у которого родители отобрали игрушку.
– Сомнения есть всегда, Игорек, – с ударением на каждом слове произнес Лагдаулин. – Как сказал один наш общий предок: сомнения есть даже в самом сомнении.
– Он не так сказал…
– Не важно. Я скажу по-другому, Игорек-брат. – Глаза Равшана сделались холодными и неподвижными. – Если бы я не подвергал сомнению все подряд, то не сидел бы сейчас перед тобой целым и невредимым. Понимаешь, о чем я?
– Понимаю. – Саламатин не мог дотянуться до пачки с сигаретами и потому стал крутить пепельницу. Сначала в одну сторону, потом в другую. – Но реестр я тебе не дам. Извини, Равшан. Но это информация исключительно для личного пользования. У тебя есть договор. – Он кивнул на бумагу и решил идти ва-банк. Что будет, то будет. – Там все подробно изложено. Захочешь подписать – подписывай, не захочешь… На нет и суда нет. Решать тебе.
Лагдаулин своеобразно, на восточный манер, прищелкнул языком. На губах у него появилась загадочная улыбка, которая больше смахивала на оскал дикого животного.