– Что же мне им сказать? Нельзя же сознаваться в таком фиаско? – чуть не плакала Люся у нас на кухне.
Мама взяла у неё из рук фотографию Евгения, которую он подарил на память, и на обратной стороне своим красивым почерком написала: «В память прошлого, в честь настоящего, в залог будущего».
– На. Покажешь им. Хорошо ещё, что он никакой «отсебятиной» фото не испортил. Объяснишь, что женат, очень тебя любит, но видеться часто не может. Пока пищи для разговоров хватит, а там «найдём тебе другого… честного».
Постепенно эта история как-то сама сошла на нет. И я поняла, что никого мы Люсе не найдём.
– …Потому что любовь – чувство неэгоистическое, и невозможно надеяться на взаимность, если сам не настроен «отдавать», а хочешь только «брать», – оправдывалась передо мной мама, словно была виновата, что не сделала Люсю счастливой… – Одиночество – это как болезнь. И пока человек не сможет воспитать себя, «открыть» для взаимодействия с другим человеком, бесполезно знакомиться и искать. Любую проблему нужно начинать решать изнутри. Люся, к сожалению, этого не понимает и занята внешней стороной вопроса.
Я изо всех сил пыталась «открывать» себя для общения и взаимодействия. Я в поте лица работала над собой. В прямом смысле – «в поте». Я стала оставаться после уроков на дополнительные занятия по физкультуре. Это я‑то! Которая всю жизнь была в спецгруппе – для болезненных и слабеньких, к которым претензий не предъявляли – сколько они там раз отожмутся или кувыркнутся. Отжималась я – один, кувыркалась – ни одного. На канате могла только внизу повисеть, крепко уцепившись руками. Через «козёл» прыгала – до середины и так верхом и оставалась сидеть на радость всего класса, который уже заранее хохотал, перегибаясь пополам, предвкушая мой прыжок. Надо сказать, что физрук наш – Натан Абрамович – тоже не всегда всё делал блестяще. И когда он демонстрировал нам кувырок вперёд, например, мы все замирали от напряжения, боясь, что у него не получится и ему будет стыдно перед нами, а нам неловко, что мы свидетели такого позора. И когда он благополучно поднимался с мата, класс облегчённо вздыхал. Мы так за него переживали, что, к нашей общей радости, у него обычно почти всё получалось.
В общем, я решила бороться за гибкость и качество фигуры. А Серёжа… иногда приходил тренироваться после уроков в этот же спортзал! Он был самый спортивный во всей школе и побеждал на всех соревнованиях, и его посылали на районные «старты» и однажды даже на городские. И у меня сердце замирало поздней весной или ранней осенью, когда он подтягивался на турнике перед школой. И каждый мускул играл в нём. И это была сама жизнь…