Я попытался шевельнуться, но не смог даже перекатиться на бок. Слишком много переломов и кровотечение. Слишком много боли, от которой темнеет перед глазами.
«Люси, прости, малыш».
Перед тем как я потерял сознание, в голове пронеслась еще одна мысль. Еще одно, что мне надо было сказать там, в Куполе, вместо того чтобы убегать.
«Прощай, Кэм».
* * *
— Брэйди? Брэйди?
Я с трудом разлепил глаза.
Свет бил прямо в лицо. Я лежал на каталке.
— Брэйди?
Надо мной, втыкая шприц в мою окровавленную руку — черт, это что, кость торчит? — стоял Док, но я слышал не его голос.
«Кэм?»
— Я здесь. — Его бледное лицо возникло надо мной.
Я ничего не чувствовал и знал, что умираю. Видел, какую дозу морфия вкатил мне Док. И еще я не мог дышать. Легкие были какие-то… тяжелые. Наверное, из-за крови. Что-то во мне порвалось. Что-то, что невозможно срастить, потому что столько морфия дают, только если хотят устроить передозировку. «Облегчить боль» — писали в учебниках. «Положить конец страданиям» — говорил Док.
Я всегда думал, что от морфия плывешь. Неправда. Я просто медленно тонул. Очень медленно и спокойно, и я вовсе не был против.
— Ты меня слышишь, Брэйди?
Кэм стоял рядом, и это было здорово. Он сжимал мою руку, кажется, мою, или чью-то еще обгоревшую, покрытую волдырями конечность. Я ее не чувствовал, но слезящиеся глаза уверяли, что она крепится к моему плечу. И это тоже было хорошо. А между тем грудная полость наполнялась кровью, которой там было не место. Я захлебывался, хотя рассчитывал, что морфий прикончит меня раньше. Док не дал бы мне времени почувствовать боль или испугаться. По крайней мере я уйду без боли, хоть и в компании собственных сожалений.
«Люси».
— Все будет хорошо.
Глаза закрывались сами собой.
Над головой вспыхивали лампы. Меня куда-то катили, и я не понимал, отчего такая спешка. Нет смысла торопиться. Уже ни в чем нет смысла.
Как нечестно. Мне девятнадцать, и я скоро умру. Это была эгоистичная мысль. Мне следовало думать о Люси, но я слишком устал для этого. Меня не отпускало смутное ощущение, что меня обманули. Это неправильно, несправедливо, но я слишком хотел спать, чтобы возмущаться.
— Держись, — сказал Кэм.
Легкие наполнялись кровью. Внутренние повреждения. Морфий мягко тянул меня на дно.
Он что, не понимает, что мне не за что держаться?
Свет сменился. Сзади зашипела шлюзовая камера, а потом мы оказались в другом месте. Потолок больше не был серым. Он стал темнее. Замигали лампы, и я узнал их по снам Кэма.
Я был на корабле Безликих. Я зажмурился. Пусть я ненавидел Третий, но те серые стены хотя бы были знакомыми. Может, когда-нибудь их даже касались руки отца. Я не хотел, чтобы последним, что я увидел в этой жизни, стало что-то чужое.