— Зачем мне супермодель? Если, конечно, ты не собираешься менять профессию. А пока я буду довольствоваться гениальным генетиком-исследователем. И вообще, не хочу я никого кадрить, я хочу на тебе жениться.
Сердце отбивало барабанную дробь у неё в груди. Надежда, не желая сдавать позиции, расцветала пышным цветом радости и счастья. Правда, остался ещё один вопрос, очень важный. С трудом сглотнув, Эди сказала:
— Я совсем не похожа на Стефани. Ни капельки. Я… — Она постаралась вспомнить точные слова Мелиссы —… её полная противоположность. Я никогда не смогу так же влиться в твою семью, как она. Не смогу её заменить.
Джим замер и пристально посмотрел на Эди.
— Заменить её? Кто внушил тебе всю эту ерунду?
— Никто. Я подслушала. Нечаянно.
— И кого же ты подслушала?
Она промолчала, но он уже и сам догадался:
— Мелиссу. Черт, не обращай внимания на рассуждения Мелиссы, у неё слишком длинный нос.
— Нос? При чём тут её нос?
— Ни при чём, это… — Джим мотнул головой. — Не важно. Главное, что Мелисса очень любит влезать в дела своих родственников и контролировать их личную жизнь.
— Какая разница, она всё равно права, — грустно стояла на своём Эди.
— Нет. — Он легонько встряхнул её за плечи. — Совсем не права. Пойми, Эди. Я обожал Стефани. У нас были изумительные отношения и великолепный брак. Но она не являлась идеалом, так же как и я. По утрам я и двух слов связать не в состоянии, пока не выпью кофе. Я ем чересчур много острого, и результаты могут оказаться весьма… опасными для обоняния окружающих. И это ещё не самое страшное. У меня есть вся фильмография «Трех комиков»[14] на дисках. И я их постоянно пересматриваю. Вот увидишь.
В его речи звучала такая уверенность. Эди хотела «увидеть». Честно. Но…
Джим улыбнулся.
— Я любил Стефани и ни на что бы не променял ни одного дня нашей совместной жизни. Ты права, Эди, тебе её не заменить.
Сердце у неё в груди оборвалось, она опустила глаза.
— Но и она тоже никогда не смогла бы заменить тебя.
Эди подняла взгляд.
— У меня нет желания обзавестись копией Стефани. Мне вообще не нужны копии. Мне необходима подлинная Эдит Хенделмен, единственная и неповторимая. Такая, как есть. Безотносительно кого бы то ни было. Я люблю тебя, Эди, и хочу разделить с тобой жизнь. Пожалуйста, прошу тебя, стань моей женой.
Доктору Хендельмен не надо было быть гением, чтобы понять — на этот вопрос существует только один правильный ответ:
— Да, — сказала она. Джим наклонился к ней, их губы почти соприкоснулись. — Да-да-да, и ещё раз да и…
Весьма продолжительное время спустя запыхавшаяся, переполненная удивлением и восторгом Эди подняла голову.