— Должно быть, полиция поговорит с ним, — тихонько вздохнула Мередит. — Он, насколько я понимаю, единственный родственник Эрни, не так ли?
— Во всяком случае, про других мне ничего не известно, — Винни, казалось, очень огорчилась. — Как вы думаете, они не станут просить беднягу опознать останки? Не думаю, что он в состоянии это вынести.
— Не знаю. Возможно, Эрни сможет опознать доктор Барнетт. Он был там, когда, — «Скажи это!» — приказала себе Мередит, — когда на клумбе была найдена голова. В любом случае, я уверена, они поступят так… так, чтобы все выглядело пристойно, если вы понимаете, что я имею в виду. Ну, закроют большую часть тела простыней.
— Пожалуй, вы правы… Возможно, мне следует пошептаться с этим Крэйном, понимаете, объяснить ему, что Кевин не привык самостоятельно принимать решения и не может жить один. Без Эрни он никогда ни с чем не мог справиться, хотя, конечно, Эрни…
Винни замолкла и рассеянно начала поправлять косу, наугад подкалывая волосы шпильками, так что скоро они торчали во все стороны, как булавки из парика гейши.
— Что Эрни? — заинтересованно спросила Мередит.
— Ох, ну, в общем, ничего особенного. Я просто подумала, что Эрни никогда не заботился о Кевине как положено, по крайней мере, когда Кевин был ребенком. Мальчик всегда был перепачкан, плохо и неряшливо одет. О нем некому было позаботиться: его мать бросила их, да и остальные женщины надолго в доме не задерживались. Впрочем, ничего удивительного: Ягодный коттедж не слишком здоровое место. Знаете, в любой деревне найдется семейство, которое считается самым неблагополучным. В Парсло-Сент-Джон это владельцы Ягодного коттеджа.
— Звучит как заключение социальной службы. Неужто больше никто не принимал участия в воспитании этого молодого человека?
— Пожалуй, нет, — Винни снова расстроилась. — Видите ли, в деревнях каждый заботится о себе сам. Семья может быть неустроенной, бестолковой, но все-таки как-то выживает, потому что ее члены помогают друг другу. Я хочу сказать, что каким бы ненадежным ни казался дом Эрни, все-таки он был парнишке домом, а сейчас Кевин остался один, как перст. К тому же его трудно назвать человеком, хорошо приспособленным к жизни. Эрни всегда указывал ему, что делать, Кевин, пожалуй, ни разу не принял ни одного самостоятельного решения.
Во время их разговора из прихожей доносился голос Алана, бормочущего что-то в телефонную трубку. Теперь послышался щелчок, означавший, что трубка вернулась на исходную позицию, а Макби вернулся в комнату.
— Как я и говорил, меня отстранили от этого дела. Я должен немедленно прекратить расследование в Парсло-Сент-Джон, не путаться под ногами у окружной следственной группы и не морочить головы свидетелям. Простите, Винни, — улыбнулся он.