Алан наклонился к уху Мередит:
— Нам следовало удрать через парадную дверь, пока она впускала этого бандита. И зачем ты только показала, что тебе это интересно?
— Я? Да я ничего не сделала!
— Как же! Ведь это ты умоляла ее рассказать все с самого начала, хотя она, конечно, и без того намеревалась это сделать.
Макби откинулся на спинку стула и погрузился в созерцание батареи бутылок с винами. Они были разных цветов. Он переводил взгляд с рубиново-красного, почти пурпурного (слива), на зеленовато-желтый (крыжовник), затем на бледно-янтарный (яблоко) и, наконец, на огненный оранжево-красный, наверное, морковное виски.
— Да брось, — возразила Мередит. — Это ты начал задавать ей вопросы.
«Я мыслю, следовательно, существую, — подумал Макби. — Когито, эрго сум».
Кот на время перестал чиститься. Очевидно, пререкания между людьми доставляли этому злорадному созданию удовольствие.
— Я задавал вопросы только для того, чтобы она быстрее перешла к сути, — попробовал защищаться Алан. — Я как раз старался ускорить все дело, чтобы мы смогли уйти домой.
— Алан, не будь таким неблагодарным. Она накормила нас прекрасным ужином, и еще все эти вина! — Мередит тоже поглядывала на разноцветное великолепие бутылок. — Я, например, выпила слишком много и рада, что она пошла варить кофе, потому что я засыпаю на ходу.
— Завтра будет еще хуже, — пообещал Макби. — Особенно, если мы просидим здесь полночи, слушая рассказы о похождениях этой Пенелопы.
— Тихо! Она идет.
Винни вернулась с газетной вырезкой в руке.
— Нимрод поздоровался с вами? Нет? К незнакомым людям он относится недоверчиво, но когда привыкнет, вы увидите, он очень дружелюбный.
Нимрод ехидно усмехнулся со своего подоконника и энергично потянулся.
— Вот, посмотрите, — она протянула им вырезку. — Единственное фото, которое газета смогла достать, к несчастью, очень старое. Снимок был сделан еще во время войны.
— О, в самом деле, старое, — пробормотал Макби.
Мередит взяла вырезку. Фотография была явно военных времен: энергичная женщина в форменной фуражке с завитой по моде тех лет прической. Мередит стала читать текст.
Оливия Смитон, скончавшаяся в своей усадьбе Грачиное гнездо в Парсло-Сент-Джон, достигла вершин славы и стала знаменитой в тридцатых годах, будучи автогонщицей и светской львицей. Она шутила тогда: «Все говорят, что я быстро езжу, и мне действительно приходится быстро ездить».
Оливия Аделаида Браутон родилась в 1912 г. Она была единственным ребенком в семье и наследницей огромного состояния Уилберфорса Браутона, известного производителя оружия. В свете впервые появилась в сезон 1933 г. и сразу привлекла к себе внимание лондонского общества. Строилось множество предположений по поводу того, за кого она выйдет замуж, ее имя уже связывали с несколькими выдающимися молодыми людьми, но вскоре стало понятно, что ее единственная настоящая страсть — автомобили.