Мне вдруг стало жутко стыдно притворяться родственницей женщины, по которой все так сильно скучают. До сих пор история Мари и Харви казалась мне игрой – занимательной головоломкой. Я ни на секунду не задумывалась о чьей-то утрате, которая и привела меня в Греховодье, или о том, что мои новые знакомые всё ещё переживают, хоть и пытаются бодриться.
Я загрустила. О Герти, Иде Белль и Мари, обо всех, для кого Мардж была соседкой и подругой. Она самоотверженно защищала тех, кто в этом нуждался, и не только по долгу службы. Жаль, что мы с ней никогда не встретимся. Уверена, она бы мне понравилась. Я уже её уважала.
– Что ж… – начала Ида Белль и вновь замолчала.
– Жаль, что я не знала её лучше, – сказала я. – Сочувствую вашей потере такой замечательной подруги.
Одинокая слеза скатилась по щеке Герти. Она смахнула её пальцем и улыбнулась:
– Мардж бы тебя обожала. Она всё время беспокоилась, что же из тебя вырастет. Думаю, она бы приятно удивилась.
Сердце кольнуло болью. Конечно, я лишь притворялась племянницей Мардж, но они-то этого не знали. Удивительно приятно было слышать от Герти, что я понравилась бы Мардж. Первый комплимент, полученный с маминой смерти. Я и забыла, каково это.
– Думаю, теперь можно не переживать, что Мари арестуют, – заметила Герти.
– Да, – согласилась я, но сейчас это казалось слабым утешением.
* * *
Обратный путь прошёл в молчании, сказать было нечего. Никто из нас не додумался оставить Мари мобильник, так что мы не могли ей сообщить, что узнали, пока не вернёмся. Но это к лучшему. Зачитывать письмо по телефону казалось неуместным.
Я мысленно прокручивала события нескольких коротких дней, что провела в Греховодье, поражаясь силе и мужеству женщин, которых встретила, и той, кого уже не встречу. И вдруг испугалась показывать письмо Мари, ведь она наверняка обвинит во всём себя.
К дому Мардж мы подъехали чуть позже полудня. Мари выглянула на лестницу, едва мы вошли, затем подождала, пока Ида Белль закроет шторы, и спустилась. От тревоги на её лице сжималось сердце. Свобода, безопасность, возможность ухаживать за братом – всё зависело от признания близкой подруги в убийстве. Как Мари себя сейчас чувствует? Как жила все эти годы, каждый день встречая Мардж и вместе с ней притворяясь, будто ничего не произошло?
– Мы забрали письмо, – сказала Герти. – Пойдём выпьем кофе и поговорим.
При луизианской жаре было странно пить кофе во второй половине дня, но на обратном пути из Нового Орлеана мы прихватили бутылку бурбона. Наверняка добрая его часть пойдёт прямиком в чашку Мари, что, конечно, совсем неплохо. А ещё Герти достала кофе без кофеина вместо обычного.