– Спроси на французском, и я отвечу, – предложила Елена Васильевна. Мамаева с трудом выдавила из себя очень приблизительный перевод, и учительница кивнула:
– C’est vrai.
– «Врэ» похоже на «вру», – вмешался Данилюк. Родимое пятно на его щеке выглядело как ещё один, дополнительный глаз – и было точно такого же коричневого цвета.
– А зачем вы в школу перевелись? Да ещё в Свердловске? – упорствовала Мамаева.
– Французский!
Мамаева надулась: ей хотелось знать ответ, но говорить по-французски это было как-то чересчур. Ирина Альбертовна обычно давала им читать учебник, а сама уходила из класса или вздыхала над каким-нибудь своим журналом (у неё были даже французские ELLE, кто-то привозил из Алжира). Ни троечница Мамаева, ни отличница Ольга Котляр, да и никто в этом классе, как, впрочем, и во всей школе, языка по-настоящему не знал.
– А вы были во Франции? – спросила Мамаева, когда уже прозвенел звонок, и все вскочили с места, потому что после этого урока был завтрак, и восьмой вэ летел в столовую, сметая на своем пути все одушевленные и неодушевленные предметы.
Мамаева, в общем, и не ждала ответа на свой довольно глупый вопрос (во Франции не бывала даже Виктория Николаевна, плававшая на теплоходе вдоль берегов Болгарии и Турции), но Елена Васильевна вдруг сказала:
– Была. В Париже.
Мамаева так и повалилась обратно за свою парту, и Ольга Котляр вернулась от самых дверей:
– В Париже?
– Да. Жила рядом с памятником Александру Дюма, на правом берегу.
Мамаева обожала книжки про мушкетеров, представляя себя в раннем детстве д’Артаньяном, чуть позже – Констанцией, а теперь – изысканно злобной миледи.
– Я забыла дать вам задание на дом, – спохватилась Елена Васильевна, и Ольга Котляр милостиво согласилась передать всем остальным номера упражнений.
2
Педсостав с неослабным вниманием вел всестороннее наблюдение за новой француженкой, которая не спешила вписываться в коллектив, и убегала домой сразу после уроков и довольно-таки поверхностного классного руководства. Вот, например, к международному женскому дню восьмой «В» подготовился из рук вон плохо – мальчики поздравили не всех девочек, Таня Тихонова и Зоя Бажукова остались без подарков, и плакали в рекреации. По макулатуре восьмиклассники вышли на последнее место в школе.
– Зато французский уже, наверное выучили, – злобствовала русичка. Елена Васильевна со всеми держалась вежливо, но смотрела всегда как будто в сторону, и вообще, словно бы присутствовала где-то не здесь. Хотелось взять её за шкирку и потрясти, чтобы из этой неправильной француженки высыпались все её тайны. Зачем-то она ведь уехала из Москвы в Свердловск, сменила МГУ на затрапезную школу в Юго-Западном районе! Сама-то живет, как сообщила Надежда Гавриловна, в центре. Ездит каждый день сюда с Первомайской, а могла и в спецшколу устроиться – мигом бы взяли! Но Елена Васильевна откровенничать не спешила, и видимость общения поддерживала только с Анной Алексеевной по пению. Это, впрочем, было как раз-таки неудивительно – иностранные языки и пение всегда держатся вместе, как физика и химия.