День, между тем, перевалил за экватор – парижане занимали места в ресторанах, туристы жевали на ходу сэндвичи. Алия купила в кондитерской кусочек орехового торта «нуазетт», в соседнем бистро выпила чашку кофе, и спустилась в метро. На станции «Страсбур-Сен-Дени», где она делала пересадку, продавали симпатичные недорогие букеты – всего за восемь (снова восемь) евро. Алия не решилась купить букет – принести цветы на могилу показалось ей вдруг чем-то наигранным, будто она не реальный человек, а персонаж фильма. К тому же, неизвестно, сумеет ли она отыскать могилу Модильяни – в Интернете писали, что на кладбище Пер-Лашез очень легко заблудиться, так и не навестив тех, к кому пришёл.
Именно это с ней и случилось. Алия сняла на телефон карту «знаменитостей», висевшую у главного входа – но фотография получилась мутной, не разглядеть, какой именно номер «дивизиона» (так назывались наделы кладбища) ей нужен. В итоге несколько часов проблуждала среди надгробий, повстречав по дороге Эдит Пиаф, Пруста, Гертруду Стайн и двух бородачей из Питера, отчаявшихся найти могилу Джима Моррисона. Когда она уже была готова сдаться – не ночевать же на кладбище! – появилась группа туристов под предводительством целеустремленной женщины-гида, как знамя державшей над головой заламинированную репродукцию. Портрет Жанны Эбютерн! Алия догнала группу, это были поляки, – и уже через пять минут вместе с ними свернула к скромному надгробию, похожему на раскрытую книгу, которая лежит переплетом вверх. Гид рассказала, что родители Жанны в конце концов дали своё согласие на то, чтобы тело дочери перезахоронили рядом с возлюбленным. Туристы сфотографировали могилу – и пошли дальше, по плану у них был Оскар Уайльд.
Алия осталась с Модильяни и Жанной, кляня себя теперь уже за то, что не купила букет. На могиле лежали две увядших розы, с десяток камушков прижимали выцветшее письмо, начинавшееся словами «Dear Amedeo». Ёлочка, что росла у могилы, болела – пожелтевшие ветки с редкими иглами напоминали рыбьи скелеты. Моди и Жанна молчали. Алия положила рядом с чужими увядшими розами пару карамелек, которые всегда лежали у неё в сумке – потом вспомнила про малыша, погибшего вместе с матерью, – и добавила ещё одну.
Вскоре она снова сидела в поезде метро – от станции «Александр Дюма» до «Анвер», потом пересадка до «Ламарк-Коленкур». И вот на этой самой станции, где вверх поднимаются не на эскалаторе, а только лишь пешком или в лифте, Алия дождалась того, о чём мечтала весь день. В очереди к лифту – грузовому чудовищу, способному проглотить целую толпу пассажиров – она встретила Жанну Эбютерн. Тонкое, чуткое, подвижное лицо, нос с небольшой горбинкой. Одета в истинно парижском духе – что-то чёрное, мягкое, удобное. Длинные волосы небрежно сколоты, бледно-оранжевые губы… Выйдя из лифта на улицу, Жанна достала пачку сигарет.