?
Что касается Марины Ма́риной, та с ледяными глазами поздравляла подругу, и не понимала, как такой видный мужчина (ну и пусть трижды разведённый, с кустом детей от каждого брака) польстился на вот это? А ведь мог получить самое лучшее – например, её, Марину, женщину необыкновенную во всём, начиная с имени-фамилии и заканчивая совершенно уникальными умениями, оценить которые, к сожалению, можно было только при интимном знакомстве. Григорий встреч с Мариной и её уникальными умениями избегал – да и сюда, к родителям в гости, согласился прийти после долгих уговоров. Любые родители желают своим дочкам законного брака, но он больше не женится – и не из-за денег или детей (только нищету грешно плодить, а эти – пусть живут)… Григорий не женится потому, что трижды входил в эту реку, и каждый раз начинал тонуть в одном и том же месте: все его жёны, – как, впрочем, и любовницы, подруги – видели в нём совсем другого человека, чем тот, кем он был. А эта сорокалетняя девочка увидела настоящего Григория – потому-то испугалась тогда, в машине. Встречаться хотя бы раз в неделю с человеком, знающим тебя так, как ты сам себя не знаешь: о, это стоило дорогого… Вот что было главное – иначе он скомкал бы этот роман, как прочитанную газету в первый же вечер. Она не была молодой и красивой, не была умелой и старательной… И эти старики с их майонезными салатами… Григорий не мог здесь расслабиться, отдыхать, а ведь отдых был ему нужен больше, чем всем им вместе взятым – он работал без выходных и отпуска уже много лет. У него была потребность отдавать, делиться, помогать, именно это, а вовсе не жажда наживы, как считали некоторые, толкала его в бок каждое утро: вставай!
Но здесь, в этой тесной квартире, где китайские сувениры стоят на полках тесным рядами, он слышал другое:
– Быстрее! Беги отсюда!
В доме детства, в своей родной семье, похожая сразу на мать и отца, любовница вдруг перестала притягивать его. Григорий решил, что завтра же скажет ей, будто бы к нему вернулась третья жена – дети там совсем маленькие, она поймёт, не сможет не понять…
Принял решение – и тут же повеселел. Улыбнулся, став уже совсем нестерпимо красивым.
Мучительный ужин дотянулся, наконец, до чая – так недотёпы тянутся рукой к самым высоким полкам, и потом обязательно падают, и разбивают тот самый предмет, за которым полезли. Явление пирога с творогом – он же «царская ватрушка», предмет маминой гордости, он же – предмет ужаса Григория. Подумать страшно, какой жирный этот пирог – и ведь не отвертишься, на лопатке уже сидит здоровенный кусок, нацеленный в сторону гостя.