Вышли из трамвая, вернулись. Всего-то полтора дня на Париж, а они тратят бесценные часы в трамваях!
В метро доехали до вокзала Монпарнас, посмотрели сверху вниз на чёрную башню и разругались насмерть все трое.
Мама Наташа считала, что им надо срочно идти в Лувр, потому что уехать, совсем не прикультурившись, вроде как неприлично.
Виктория объясняла, что Лувр, скорее всего, уже закрыт, а ей нужно обязательно проверить почту – вон в том кафе, судя по нашлёпке на входной двери, есть вай-фай.
Маруся молчала, слушая маму с бабушкой, а потом вдруг взорвалась так бурно, что проходящий мимо смуглый юноша невольно сунул руку в карман, где, возможно, хранился пистолет или ещё какой-нибудь предмет, полезный для жизни в городских джунглях.
– Ну что вы за люди такие, обе! – вопила Маруся. – Даже здесь не можете взять себя в руки, даже Париж умудрились испортить!
Ругаться с близкими – занятие не менее бессмысленное, чем писать истории про львов. Сколько ни кричи, ни доказывай свою правоту – у близкого человека давно есть сложившаяся картинка, где представлен ты сам, и твои особенности. Хоть голос сорви, картинка всё равно не изменится.
Мама Наташа и Маруся давно всерьёз не общались и не взаимодействовали. Маруся была естественным продолжением Виктории, а маму Наташу в последние годы интересовали только те родственники, которые жили далеко и испытывали какие-то неимоверные трудности. Вот для них мама Наташа готова была свернуть горы, повернуть реки и достать с неба все звёзды (даже те, которые кому-нибудь нужны). Ближние, хорошо знакомые и засмотренные родственники маму интересовали только в том случае, если у них вдруг проявлялись неожиданные способности – кто бы мог подумать, что тихая скучная внучка умеет так голосить! Мама Наташа смотрела на Марусю восторженными глазами, и Виктория поёжилась от внутреннего толчка зависти. Ей бы тоже хотелось вызвать у мамы восторг – но что для этого нужно сделать? Пырнуть ножом прохожего? Но у неё нет с собой ножа. Ограбить банкомат? Виктория не умеет – она словесный человек, ей даже телефон удалось приручить с десятой, кажется, попытки.
Короткая, но бурная вспышка Марусиного гнева пришлась очень кстати – все они вдруг успокоились, как будто вдохнули чистого воздуха после грозы.
В цветочных витринах здесь выставлены сдержанные цикламены, холодные георгины, гортензии и хризантемы. Иногда так хочется цветов – просто чтобы были. Над чёрной башней Монпарнас летит быстрое небо. Засохшие прошлогодние листья казались маме Наташе похожими на круассаны, а Марусе – на сигаретные фильтры.