Всемил потуже завязал пояс на халате. Словно я собиралась его обесчестить. Пугающие знаки он воспринял не в мою пользу.
Я нащупала ключ в замочной скважине и трижды провернула его. Чтоб никто не вломился в княжеские покои.
— Рада, объяснись, — насторожился Всемил, не перестающий следить за моими метаниями.
Из сбитой речи он удивительным образом вынес основную суть. Синева в глазах помутнела.
— Не может быть, — князь свел брови на переносице.
— Я так слышала.
— Тебе могло показаться.
Могло. Яд, убийство, родители, хлебосольное место. Стоит ли ожидать доказательств?
— К тому же, Рада, ты ведь чародействуешь. Неужели не защитишь?
— Не защищу, — всхлипнула я, подбираясь поближе к окну. — У меня плохо с боевой волшбой.
Осторожно высунулась наружу, отмеряя расстояние до низа. Около двух саженей. Под окнами расцветают розовые кусты, сгорающие в закате цвета красного золота.
— Ну и какие предложения?
— Сбегаем, — заключила я. — Связывай простынь с одеялом.
Всемил нерешительно промямлил:
— Зачем?
— Есть два варианта. — Во мне впервые ожил учитель. — Первый: мы вылезаем из окна.
— Ни за что!
Он и сам представлял расстояние до не слишком мягкого приземления. К тому же, у князей не принято сигать через окна, если присутствует парадный вход. Ну, извините. Кто со мной поведется, тот и виноват.
— Хорошо. Ты летать умеешь?
— Нет, — Всемил зябко передернул плечами.
— Тогда второй вариант отпадает.
Я печально улыбнулась. Послышались шаги, многозвучным топотом ступающие по лестнице. Всемил встрепенулся. Что-что, а нагонять страх я умею. Князь, робея, предложил поговорить с нападающими.
— Они нас убьют! — трагичным шепотом верещала я. — Никого не пожалеют!
Снаружи постучали. Низкий голос вежливо попросил князя отворить. Я усердно вспоминала хоть какие-нибудь чары, но все, включая простейшие, напрочь выветрились. Всемил, сдавшись, вытянул с кровати светлую простынь, встряхнул одеяло и начал связывать их между собою.
В тот момент, когда стук вырос до нетерпеливого, Всемил приматывал получившуюся веревку к ножке кровати. Та, твердая и толстая, выдержала бы не только худощавую девку да плечистого князя, но и молодую лошадку, решившую покататься на канате.
— Возьми одежды, — напомнила я, и Всемил ринулся к шкафу, сгребая в кучку куртку, штаны и рубашку.
Трусит. Весь в меня. Оружия в комнате нет — разве князь не должен всегда находиться при именном мече? — а стража наверняка пришла не с цветами.
Повторный стук был куда продолжительнее первого. Князь скинул вещи и перелез через подоконник, крепко хватаясь за простыню. Слез он в пару мгновений. Я с сомнением уставилась на тянущиеся ввысь ветки кустов и машущего мне Всемила.