Через пятьдесят минут, успешно перейдя по хлипкому мостику через бойкий ручей, он вышел на скалистое плато. Снега здесь, благодаря регулярным стараниям весенних ветров, не было вовсе.
Вскоре плато резко оборвалось вниз пятнадцатиметровым обрывом. Под обрывом бестолково змеилась слегка раздолбанная грунтовая дорога.
— Не соврала карта, — одобрил Санька. — Как-никак, составлена на основании снимков из космоса, сделанных с разных спутников…. Что же, идеальнейшее место для успешной засады. Из серии — лучше не бывает…. Теперь остаётся одно — залечь за ребристым обломком гранитной скалы и терпеливо ждать. Сколько ждать? Может, час. Может, в два-три раза дольше. Я же, простите, не знаю — сколько времени у российских генералов уходит на лёгкую опохмелку…
Примерно через полтора часа — со стороны Любимовского озера — донёсся шум-гул, издаваемый мощным автомобильным мотором.
Романов приник глазами к окулярам бинокля и через несколько минут прошептал:
— Генеральская машина, никаких сомнений. Только в салоне находятся два человека. Не ожидал…. Очевидно, Гаврилыч совсем разленился. То бишь, сам за руль уже не садится, а постоянно пользуется услугами казённого шофёра…. Да, такого варианта я не рассматривал. Ладно, лес рубят — щепки летят. В следующий раз постараюсь отработать более грамотно. Так сказать, с акцентированным гуманитарным уклоном…
Когда машина оказалась в нужном месте, он выдернул чеку, метнул гранату вниз, и — на всякий случай — отшатнулся от края обрыва.
Рвануло. Через пару секунд взрыв повторился. Почти сразу же запахло палёным.
— Вот, собственно, и всё, — поднимаясь на ноги, удовлетворённо хмыкнул Санька. — Счёт один — ноль. В мою пользу, ясная вечерняя звёздочка. Как принято говорить в таких случаях: — «С почином вас, Глеб Георгиевич…».
Генерал Гаврилыч стал первым Санькиным «охотничьим трофеем». Первым, но — отнюдь — не последним.
Впрочем, об этом чуть позже…
Глава четырнадцатая Нижегородские будни
Как же всё закрутилось! Как же, мать его, завертелось…
Сплошная вечная скука, сплошная вчерашняя опасность, сплошная мерзопакостная тварь…. Тварь, сука, бред!
Плохо было Сове. Плохо, как никогда. Даже на зоне было многократно лучше. Понятней, по крайней мере…
Питер остался далеко позади. Питер, милая квартирка на Краснопутиловской улице, летняя жара, горячие поцелуи, сладкая бабья истома, сильные и одновременно нежные мужские руки. Гриня, Гриша, Гришенька…. Где ты? Ау!
Что будет дальше? Будет ли, вообще, что-нибудь? Хорошее, к примеру? Плохое?
Дождик припустил с самого утра — мелкий, нудный, упорный, приставучий. Железнодорожный состав въехал в него — словно в призрачную Вечность. Мелкие капельки на стёклах, одинокая слезинка на щеке.