Очкарик, одетый в драные тёмно-синие джинсы и светлую футболку с портретом Эрнесто Че Гевары, нараспев, слегка рисуясь, читал стихотворение:
Всё, что накапало…
Ладно, прорвёмся.
Чай, не впервой, старина?
Нет, не впервой. Ящик с гранатами?
Нет, он пустой. Одна…
Личная?
Личная. Не обезличенная.
Девушка есть у меня.
Светлая, стройная, слегка — веснушчатая…
Ты уходи, старина…
Вон — вертолёт. Он гудит на севере.
Точка — всего полчаса.
Ты — извини, но ноги прострелены.
Ты извини — навсегда…
Времени нет. Всё, тихонько прощаемся.
Замерли — звуки — вдали.
Только свирель — всё поёт — на израненном,
Дальнем краю Земли.
Только свирель — всё поёт — на израненном,
Дальнем краю Земли…
«Красивое стихотворенье. Откровенное и правильное», — мысленно признала Юлька. — «А, вот, сам очкастый парнишка особого доверия не вызывает. Лет двадцать с небольшим, цыплячья кадыкастая шея, реденькая-реденькая короткая бородка. Хиппи натуральный, если коротко. Не верится, что такой индифферентный тип принимал участие в активных боевых действиях…. Кстати, Главная героиня этого стишка очень напоминает меня. Светлая, стройная, чуть-чуть веснушчатая…».
Девушка мельком взглянула на крохотные наручные часики и ускорила шаг — было уже девятнадцать тридцать, до назначенной встречи оставалось сорок пять минут.
— Не стоит опаздывать, — тихонько прошептала Юлька. — Мнительный клиент может заподозрить неладное и соскочить…
Трамвай, громко и надсадно дребезжа на стыках рельсов, сделал широкий полукруг и остановился возле длинного серого здания.
— Роддом, кольцевая! — объявил вагоновожатый. — Выходим, граждане и гражданки! Выходим, не задерживаемся….Разбудите, пожалуйста, мужчину на заднем сиденье. Девушка в джинсовой куртке! Я вам говорю!
Юлька прошла в хвост вагона и, слегка прикоснувшись ладонью к плечу неизвестного гражданина, сообщила:
— Приехали, уважаемый! Конечная остановка…. Да, просыпайся уже, деятель!
— А, куда? — мужчина открыл глаза и непонимающе завертел головой. — Где я? Почему? Что происходит?
— Ничего странного и непоправимого не происходит, — заверила добросердечная Юлька. — Приехали на кольцо. Роддом.
— Зачем мне — роддом?
— Я не знаю, дяденька. Пить надо меньше. Поднимайся и вылезай наружу, пока вагоновожатый ментов не вызвал. То есть, полицейских.
— Ой, боюсь, боюсь, — дурашливо заблажил мужчина. — Повяжут, ведь, волки позорные. Оберут до последней нитки, суки рваные и алчные. В холодную камеру бросят…. Как думаешь, красотка?
«Лет тридцать пять, наверное, собеседнику», — машинально отметила Юлька. — «Лысоватый, мешки под глазами, лёгким перегаром пахнуло. Вернее, недавно выпитым пивом…. Но, вместе с тем, чувствуется, что мужичок крепкий и физически неплохо подготовленный. Одет, кстати, в мешковатую холщовую куртку с ободранным правым плечом. То есть, не по сегодняшней жаркой погоде…. Дырочка-то на плече свежая — нитки свисают, края испачканы в крови. Ладно, его дела. Бывает…».