— Было бы очень даже симпатично, — вздохнул Сергей. — Но…. Нехорошо это — привлекать к таким делам непосредственное начальство. Неприлично, по меньшей мере…. Сан Саныча, пожалуй, позову. Обязательно…. Так что, Оля, поехали домой?
— Поехали. Но пока только — по домам. Извини. Всё должно быть так — как должно. Всегда и везде. Да и папа с мамой могут неправильно понять…
В салоне такси звучала музыка: грустный мужской голос — на удивление гармонично сливаясь со звуками скрипки, — пел:
Плачет ночь. Таинственно и свято.
Плачет нежно.
В полной тишине.
И Любовь — с ней рядышком — распята.
Как и прежде.
Словно — на Кресте…
Не грусти, мы вырвемся отсюда.
Как всегда.
В потёмках полутьмы.
И летают бабочки — повсюду.
Словно знак больной
Весны…
Мы уйдём — таинственно и свято.
Бригантина — вздрогнула — в порту.
Паруса.
И лишь Любовь — распята.
На Кресте.
На ветряном ветру…
И пускай — опять рыдает — скрипка.
Ветрено, начало октября.
Паруса.
И за окошком зыбко.
Я играю только -
Для тебя…
Пусть метель.
И за окошком — зыбко…
Я играю только
Для — тебя…
На твоих устах — дрожит улыбка,
Золотая — девочка — моя…
Глава пятнадцатая Корреспондентское расследование
Утро вторника выдалось тихим, робким и спокойным: даже будильник звенел откровенно вкрадчиво и даже слегка смущённо. Да и кот Иннокентий не приставал со своей извечной проблемой, мол: — «Голодным можешь ты не быть, но попросить еду — обязан…» Правило такое — насквозь-насквозь краеугольное — у всех уважающих себя котов…
Так, только слегка помуркал из своего любимого обшарпанного кресла, мол: — «Удачи тебе, хозяин, во всех делах и начинаниях праведных. И в личных, и, так сказать, в общественных. Если что будет нужно — непременно обращайся. Помогу…. Что — если что? Дельный совет, к примеру. Или там действенная физическая помощь. В плане — загрызть наглого и приставучего врага. Или там острыми когтями — морду наглую — в хлам расцарапать…. Только, блин горелый, про сметану не забудь. Пожалуйста…».
— Не забуду, приятель…
Сергей покинул кровать, посетил туалет, сделал пятнадцатиминутную активную зарядку, принял контрастный душ, плотно позавтракал, оделся, оставил спящему коту — вдоволь всего и всякого, включая блюдечко со сметаной, и дисциплинированно отправился на Службу (на которой, впрочем, ещё даже и оформлен не был).
Вышел, значит, спустившись по бетонной лестнице, из подъезда, оперативно поднял, спасаясь от колючего северо-восточного ветра, воротник плаща и непроизвольно замер: ему навстречу — со стороны Будапештской улицы — неторопливо вышагивала парочка пожилых людей. То бишь, достославная соседка Матрёна Ивановна «под ручку» с высоким и костистым старичком.