— А теперь показывай своего Максимку. О, богатырь какой! — смешно надула щеки, из пальцев сделала козу, пошла на Максимку: — Идет коза рогатая за малыми ребятами. Кто молока не пьет, того забодает, забо-дает-забодает-забодает! Беленький. Настоящий русачок!
И Ванчараю, который еще в себя как следует нс пришел:
— А ты чего стоишь? Выкладывай свои подарки.
Ванчарай, к удивлению Алтан-Цэцэг, из-за пазухи выложил целую кучу игрушек. Тут были искусно вырезанные из тальниковых корешков двугорбый верблюд, лошадь, баран с кручеными рогами, коза, собака, длинноногий журавль.
— Зачем же столько? — Алтан-Цэцэг чувствовала себя неловко.
— Пусть забавляется, — как можно солидней ответил Ванчарай и добавил: — Дети — они дети.
— Да он еще мал…
— Подрастет.
После чаю, когда Максимка заснул в своей кроватке, Тулга засобиралась в магазины. С нею ушел и Ванчарай.
До вечера Тулга бегала по магазинам. Накупила всякой всячины, не забыв никого: два отреза ярко-синего шелку — на дэли отцу и матери, нарядное платье — сестренке-школьнице, кожаную табакерку — деду. «Своему студенту» купила белую рубашку (цвет счастья) и пепельный, под цвет журавлиного крыла (помни о крыльях), галстук. Подарок со значением.
Вечеровали одни. Тулга приглашала Ванчарая, но тот не пришел. Видимо, не посмел.
После неторопливого ужина вспоминали и пели старинные народные песни.
Быстро тают снега по весне.
Когда солнце на небе сияет.
Время быстро бежит,
Когда друг дорогой
Без тебя в дальний путь,
Без тебя в дальний путь уезжает…
Алтан-Цэцэг пела с тихой грустью.
Вскоре после Цаган-сара, в среднем месяце весны, в гостях у Лодоя побывал парторг «Дружбы» — Жамбал. Он приехал поздравить старого друга с днем рождения и привез великолепный подарок — шатар, национальные шахматы. Шатар от обычных шахмат отличается своими фигурами. Вместо короля здесь нойон (князь), вместо пешек — собаки. Причем ни одна фигура не повторяет другую. Во время игры шахматисты перебрасываются такими фразами:
— На буланом пойду в разведку…
— Собаки мои дружно берут…
— Нойона, пожалуй, в том углу и зажму…
— Не зажмешь. Выручит вороной.
Цаган-архи скоро развязала языки старых друзей, Жамбал пожаловался, что в последнюю зиму ноги стали сильно болеть. Ходит, как на костылях. Был когда-то молодым, сильным, а теперь, видать, и до заката недалеко.
Лодой возразил:
— Ничего, твои костыли тебя еще потаскают. А к закату нам торопиться рановато. Дел слишком много.
— Так-то оно так, — согласился Жамбал и вздохнул.
Лодою почему-то вспомнилось далекое-далекое: берег Керулена и звездная ночь, которая, казалось, никогда не кончится. Узнав о гибели отца, о том, что он растерзан подручными Цамбы, Лодой катался по земле, царапал ее, не зная, взойдет ли когда солнце для журавленка, засветит ли ему далекая звезда — его звезда, подует ли попутный добрый ветер? Ведь он остался на свете один, как перст… Спасибо Аршину…