Чешую он на пол положил.
Глянул на меня.
Подмигнул.
И палец к губам приложил, мол, молчи Зослава. Молчу. Гляжу. Одним глазом на стену пялюся, другим — на Еську. Он же волосок взял и провел по косяку дверному. Сверху вниз.
Снизу вверх.
Кинул зерно.
И встал:
— Готово, — произнес, порог переступая. — Ну, Зослава, пожелай нам удачи… в воровском деле удача — первое, без нее ни одно умение впрок не пойдет.
Я хотела ответить… смолчала.
Чего сказать?
А Еська ужо за дверью скрылся. И двигался неслышно, чисто тать… а я одна осталася. Так и стояла, в тишине да с мухою, пока не услышала, будто идет кто…
Точно идет.
Поднимается.
И спешно так, едва ли не бегом…
Свистнула коротко. А Еська не отозвался. И еще раз свистнула. И сердце захолонуло. А ну как сейчас отворится дверь и войдет кто? Что ему сказать? Чего тут делаю? Чего стою?
Ой, мамочки родные… страхом весь розум перебило, затое вспомнилось, что вела нас Люциана Береславовна лестницей узенькою, которая вилась, вилась… и не было на той лестнице иных дверей. И значится, кто бы не поднимался ныне, шел он сюда. Не свернет, не перейдет…
Ох ты…
Я вновь свистнула. А ничего…
Ну, Еська… выйдем живыми, самолично за чуб твой рыжий так оттаскаю, что всякая дурь из головы сама повылезет. Так подумала и, сомнения последние отринувши — шаги близились — толкнула резную дверь.
— Ты…
— Зосенька, не нервничай, — Еська приложил палец к губам и поманил. — Ну пойми, не могу я…
В дверь постучали.
А Еська, рядом очутившися, за руку схватил. И на самое ухо зашептал:
— Сейчас поймут, что здесь никого нет и отправятся восвояси. А мы закончим наше неблагородное дело…
Вновь постучали.
— Марьяна Ивановна… — раздался голос, который навроде и знакомый был, да только чей? — Вы здесь? Марьяна Ивановна…
— Нет ее, — прошипел Еська и спешно дверь в кабинету захлопнул.
— Марьяна…
И та, наружная дверь, отворилась с протяжным скрипом.
— З-задница, — Еська застыл.
А я… ежели б не забоялася шуметь, то прям туточки и начала б вразумлять. Ажно руки засвербели в чуб рыжий вцепиться да потянуть, приговариваючи:
— Не смей пакостить, ирод…
— Марьяна Ивановна… — теперь голос звучал рядышком. И был знаком, вот тут я готова была поклясться, что человека этого ведаю распрекрасно, только подзабыла. Бывает же такое, что подзабудешь кого? Вот и хмурилася, морщила лоб, пытаясь вспомнить. — Вы тут…
— Нет ее, говорю, — ответствовал Еська шепоточком.
Оглянулся.
А с ним и я.
Кабинета у Марьяны Ивановны была большою, с четыре мои комнатушки, а может, и с пять. Так оно и понятно. Кто я? Студиозус, каковых в Акадэмии полпучка за медяшку, а она — магичка сталая, опытная. Ей и покладено место хорошее.