Ехал через Рязань, через Оку. По старой памяти спустился до пристани, где раньше стоял понтонный мост. Ни моста, ни дороги. Вернулся назад через торговый городок, свернул налево до Ряжской улицы. И тут увидел впервые высокую дорожную насыпь, протянувшуюся через луга до самой Оки.
Ехал по асфальту и не узнавал окрестных мест; все распахано, разбито, разлиновано грядками да квадратами черных полей. Капуста, морковь, свекла, кукуруза... Когда-то здесь было живое озеро многоцветных трав. Дьяково, Новоселки, Льгово и дальше на Кораблино ни лесов, ни полей - луга, луга, степное дикое раздолье. Заблудиться можно было в траве. Какие стада нагуливались здесь до глубокой осени! Сколько стогов уходило в зиму! До самого половодья подвозили их тракторами на волокушах и санях.
Помню, на речном кривуне между Дубровичами и Шумошью стояла избушка бакенщика на высоких сваях. В осеннюю пору мы, рыболовы, забегали в нее греться. Зимним февральским утром избушка загорелась. Я был в лугах, гонял зайчишек под самым Дьяковом. Неторопливо выходили на дорогу дьяковские жители, смотрели на горевшую в трех километрах избушку, переговаривались:
- И отчего она загорелась? Время зимнее, холодное. Кого туда нелегкая занесла?
- Поди, сам Мирон и поджег.
- А что ему за выгода?
- Говорят, его отстранили от должности.
- Ну?
- Жалко передавать добро в чужие руки. Вот тебе и "ну".
- Не, бабы, это самовозгорание. Говорят, он с погорей дрова в лодке возил. Колбешки то есть. Вот они и возгорелись.
- Все может быть. С погорей дрова не трогай. Колбешки оживают.
Стояли, рассуждали. Никто и не думал бежать, тушить пожар.
Когда я подъехал на лыжах к избушке бакенщика, там уж были две красные пожарные машины. Пожарники тоже, как дьяковцы, стояли кучками, смотрели на пожар и рассуждали:
- И чего она загорелась?
- Может, кто ночевал и поджег.
- Да нет, следов не было на снегу. Мы подъехали - все честь честью: на дверях замок, окна целы, вокруг чистый снег - ни одного следа. А крыша полыхает.
- Отчего же вы не тушите? - спросил я сердито.
- Ты кто такой? - спросили меня в свою очередь.
- А вам не все равно? Вы зачем сюда приехали? Пожар тушить или погреться?
- А ты зачем? Ну-ка, проверьте у него документы. Ходят здесь всякие, да еще с ружьем. А потом пожары случаются.
Пожарники обступили меня со всех сторон, я вынул свой билет, подал старшине милиции, оказавшемуся среди пожарников, и сказал:
- Вот напишу в газету, как вы тушите пожары, тогда попрыгаете.
- Вы, товарищ корреспондент, сперва разберитесь, в чем дело, примирительно сказал старшина. - Производственная неувязка вышла. Поехали к реке, понимаешь, а тут ни одной проруби нет. Все сцементовано. И пешни нет. Ломами такой лед не возьмешь. Пробовали.