Догорели последние побеги ракиты, и сырая темнота глыбой придавила болотную равнину. Невидимый в темноте вонючий туман запирает дыхание, давит кашлем. Мозг устал бороться с беспощадной природой, отказывается искать выход из этого положения. Хочется бежать назад… бежать без оглядки к обжитому шалашу и больше не пытаться проникнуть в глубь этого страшного места… Но… я прикован к пятачку темнотой. Уйти сейчас в болото — значит уйти на верную гибель. Полутора метров трясины вполне хватит, чтобы навсегда проглотить человека. Измученное тело просит отдыха, ноет нога, одолевает жажда. Средь вонючего болота не напиться, как и в пустыне.
Начинаю делать гимнастические упражнения для рук, спины, приседания на одной здоровой ноге. Пятачок вздрагивает все сильнее и, кажется, хочет отказать в убежище. Но тело уже согрелось, и я еще способен продолжать борьбу. Только бы воды… Хоть один глоток свежей, прохладной… А там — пусть тонет островок; хватит сил добраться до другого.
Из тайги подуло запахом грибов и хвои, спокойствием и миром. Туман поплыл куда — то на восток, где его властно окрасила в лиловорозовый оттенок заря. Вскоре поднялось холодное, бодрое малиновое солнце. Я встретил его громким «ура», но голос так и потонул в болоте, не отозвавшись эхом
Четыре раза безуспешно бегал по кочкам к шесту, пытаясь выдернуть его рывками. Только с пятого забега вернулся с победой. Опять пускаюсь в перебежки по кочкам между кустами ракиты, все больше удаляясь от озера и леса. Часа через два кочки так поредели, что перепрыгивать стало совсем трудно, а спасительные кустики вовсе исчезли. Глазам открылась округлая, метров семьсот в диаметре, покрытая зеленым мхом равнина с грязно-желтыми пятнами сфагнума. Почти в центре этого пестрого ковра лежало что-то огромное, бурое, косматое. «Медведь?» — и по спине побежали мурашки. — «Еще здесь его не хватало…»
Упираюсь на шест и всматриваюсь в «медведя». Вокруг него разбросаны такого же цвета рваные глыбы… торфа.
— Самолет! — вскрикнул я радостно и помчался к глыбам, ступая куда попало.
Но тут правая нога увязла в болоте. Рвусь вперед, пытаясь выдернуть ногу. Это не удается. И теперь какие-то силы тянут меня в губительную пучину за обе ноги. В голове мысли молнией сменяют одна другую. Неужели конец? У самой цели? Как сохранить силы? Как выбраться? А не слепая ли это надежда на возможное спасение?..
Поставив рядом шест и вогнав его в болото, пытаюсь подняться по нему, как по столбу. Но по свежеошкуренной гладкой и измазанной болотом древесине руки скользят вниз, а ноги все глубже уходят в пропасть. Наконец шест и ноги уперлись в мерзлое «дно» и это дало слабую надежду на спасение. От жгучего холода одеревенели ступни, немеют икры, колени… Руки дрожат от усталости и напряжения, правый бок и голову нестерпимо жжет солнце, язык и горло иссохли от жажды…