Сидя на обнаженном и закоченевшем речном дне, я оглядел свою «ловушку». Над головой огромный синевато-серый ледяной купол с буквой «X» голубого безоблачного неба. Причудливыми длинными шипами, словно зубы чудовища, с «потолка» свисают побелевшие от инея сосульки; на «полу» лежат два огромных, каждый величиною с табуретку, кристалла льда кубической формы.
И не только для меня, пилота, но и для опытного гляциолога-специалиста по замерзанию воды и земли — природа приготовила здесь не одну интересную и трудную загадку. Куда девалась вода? Ведь не могла же она вся уйти через трещины вверху. Как образовались огромные кубические кристаллы на дне бугуняяха?.. Каким образом выросли сосульки на потолке? Ведь вода по кривизне купола должна была стекать вниз свободно, не провисая каплями.
Так, любуясь чудесной ледяной пещерой, я задавал один за другим вопросы, на которые не находил ответов.
Под куртку забрался и прошелся по спине неприятный холод, начали коченеть ноги и руки, плотным инеем покрылась борода. Встал новый и не на шутку испугавший вопрос: как выбраться наверх? Толщина льда в разрезе трещин над головой не меньше полутора метров. Встав на ноги и подняв руки, я еле дотянулся до середины этой толщины.
Разыскав и надев шапку, начал плясать, размахивая руками, чтобы согреться. Но мороз был сильнее меня. Тогда пустился между кристаллами вприсядку, но за что-то зацепился и упал, оказалось, что это примерзшая ко дну палка длиною в полметра. Не отдавая себе отчета, для чего она пригодится, начал выковыривать ее каблуками. Ноги немного согрелись, палка зашаталась. Наконец она, грязная и тяжелая, у меня в руках. И этот обломок обрадовал больше, чем самородок золота в овраге у шалаша.
Заложив палку в пряжку ремня, забросил через трещину наверх. Она свалилась обратно. Бросил раз, и еще… Наконец, обломок застрял в трещине, и я, отогрев немного руки дыханием, по ремню выбрался из «ловушки».
Знакомый и мирный ландшафт с каждым днем становился скучнее и мрачнее, все гуще укутывался зловещим туманом, покрывался шершавыми горками студенистого льда, со всех сторон угрожал смертью. С каждым днем наледь, как хищный зверь, неотступно крадется к моему жилищу, а речка стала совсем недоступной. Все чаще раздается треск земли, в ответ судорожно стонет скованная льдом и холодом тайга. И с каждым таким взрывом возникает десяток новых очагов дышащей паром наледи, приковавшей меня, как недуг, к землянке.
Поделка каркаса лодки уже близится к концу. Из-за плохого освещения землянки покраснели и слезятся глаза, от копоти сальника кружится и болит голова, и я по вечерам сижу без работы. Длинные ночи безделья вызывают ненужные воспоминания и мысли. Самые навязчивые в мраке ночи — думы о Курбатове.