Сергунков и старшина засмеялись.
- Перестаньте валять дурака, - строго сказала Саня пьяному.
- А что, не нравится? - начал наседать тот, ободренный смехом Сергункова. - А если я тебя приласкаю, тогда как, а? - и он потянулся к ней.
- Убирайся отсюда, дрянь! - крикнула Саня так неожиданно и гневно, что смеявшиеся сразу осеклись, а молчаливо стоявший до этого буфетчик выскочил из-за прилавка, схватил Семена за шиворот и вытолкнул за дверь.
- Некультурный, такой некультурный народ, прямо беда, - извиняющимся тоном говорил возвратившийся буфетчик. Он потер о пиджак руки и представился: - Между прочим, моя фамилия Крахмалюк.
- Неплохо для начала, - заметил Сергунков. - А следующего кого вытряхивать будете?
- Там посмотрим, - ответила Саня и вышла из буфета.
2
Ночевала она у Настасьи Павловны, вдовы первого начальника станции, единственного человека, которого тут звали по имени-отчеству, остальных либо по фамилии, либо просто по прозвищу. Эта пожилая, обходительная женщина приехала сюда лет двадцать назад, на должность дежурной по станции. Здесь она вырастила троих детей, здесь и мужа похоронила.
Весь вечер рассказывала она Сане о здешних местах, о людях, о себе. Рассказывая, часто вздыхала, и ее некрасивое лицо, с крупными, чуть выпирающими губами, было озабоченным.
- Хватишь ты, девонька, здесь горя. Народ у нас тяжелый. Каждый сам себе хозяином норовит стать. А ты молодая да, видать, горячая.
- Да ведь, поди, не съедят меня, - возражала Саня.
- Жизнь тебя съест, - говорила Настасья Павловна, покачивая головой. Я вон тоже приехала сюда молодой да красивой. А теперь, смотри, зубы-то редкие стали. - Она показала зубы и ткнула в них пальцем: - А какие и совсем повываливались.
Разговаривая, Настасья Павловна беспрестанно что-нибудь делала: то жарила яичницу, то затворяла тесто, то взялась вязать шерстяную кофту для дочери-студентки - остальные-то дети уже не нуждаются.
Из ее рассказа Саня узнала вскоре всю историю станции Касаткино и ее немногочисленных обитателей.
Не бойкое это место. Железная дорога, проведенная когда-то по этим степям в сторону границы, имела скорее стратегическое значение, чем хозяйственное. Поэтому Касаткино было просто разъездом с дежурной будкой и пятью бревенчатыми бараками, где размещались дорожные службы да охранный взвод.
В последние годы степь вдоль дороги заселили, появились совхозы, выросли села, и пошли по этой линии пассажирские поезда так называемого местного значения. Полустанок Касаткино был объявлен станцией третьего класса, а бывшая казарма стала вокзалом. Не было здесь ни света, ни радио, и даже питьевую воду привозили из города на паровозе.