Единственным, с кем он продолжал общаться, был Дарио. Ну и порой Лука. Когда они не грызлись и не спорили. От остальных Габриэль предпочитал держаться подальше, а на все вопросы просто отмалчивался.
Одного травница не могла понять: что же стало причиной столь резких метаморфоз? То ли скверное настроение ведьмака было следствием борьбы с собственными чувствами, желанием сохранить верность нелюбимой невесте. То ли девица, что сейчас расхаживала по ее, Лучии, лавке и восторженно разглядывала каждый выставленный в витрине предмет, оказалась к нему равнодушна.
Юной ведьме хотелось разобраться и наконец понять, что же между этими двумя на самом деле происходит.
– Осторожнее! – воскликнула хозяйка магазина, увидев, как гостья взяла выставленный в витрине маленький пузырек из тончайшего стекла, расписанного разноцветными узорами, и стала его рассматривать. – Если случайно разобьется, вонь потом будет стоять всю неделю.
– Ох, простите, – девушка с поспешностью вернула зелье на место. Улыбнулась, дружелюбно и немного смущенно. – Постараюсь больше ни к чему не прикасаться. Но у вас здесь столько всего интересного! – воскликнула с восторгом. – Руки сами тянутся что-нибудь взять, понюхать, потрогать.
Травница была вынуждена признать, что иностранка оказалась весьма милой и привлекательной особой. Неудивительно, что Габриэль ею увлекся. Изящная, с точеной фигуркой, среднего роста; лишь чуть-чуть выше самой Лучии. С копной золотисто-каштановых волос, собранных в высокий, немного растрепанный хвост, и нежными чертами. Светлая, лишенная загара кожа девушки, как бы это поэтично сказали в любовном романе, имела цвет слоновой кости. А карие глаза в опушке густых ресниц – подобны темному янтарю. Незнакомка будто излучала тепло и свет, ее аура была заряжена чистой, доброй энергией.
«Даже сложно представить их вместе», – вдруг подумалось Лучии. Эту улыбчивую девицу и холодного, замкнутого Габриэля. Из-за своего дара (или как сам ведьмак называл его – проклятия) – способности видеть демонов – Салвиати вырос замкнутым и обособленным от окружающего мира. Когда был помладше, сторонился людей и тех, кого мог увидеть рядом с ними.
С возрастом, смирившись со своими необычными способностями и поняв, что всю жизнь прожить отшельником не удастся, особенно будучи Хранителем клана, начал постепенно интегрироваться в общество. Хотя и сейчас предпочитал шумным компаниям одиночество. О таких обычно говорят – себе на уме. Скрытный, немного отчужденный, привыкший все держать в себе. И мало кому открывались двери в святая святых – внутренний мир Габриэля. А возможно, и вовсе никому.