Она не могла понять, какая сила удерживает ее на месте. Зачем ждет неприятностей в человеческом теле, настолько уязвимом, беззащитном? Но взгляд Черного не отпускал. И Хозяйка леса, как простая девица, продолжала столбом стоять, с трепетом в душе слушая громкий учащенный стук собственного сердечка, бившегося где-то у горла, ждала чего-то, зачарованно глядя на приближавшегося вплотную к ней человека.
— Кто ты? И как тебя зовут? — хрипло, но без угрозы спросил он снова.
— Тинантина. Озерный дух и хозяйка этого леса.
Мужчина поднял свободную руку и коснулся бледной девичьей щеки, погладил, затем, зарываясь пальцами в пшеничные волосы, не сдержал удивленного возгласа:
— Живая... теплая...
— Я наполовину человек, наполовину дух. Мой отец — Нептун, а мамка — человеком была, — тоже почему-то сипло от волнения, вызванного мужским интересом, выдохнула Тина.
Ее слишком взволновал вид обнаженной, покрытой короткими волосками груди барона. Она медленно, несмело подняла руку и коснулась ее ладошкой. Губы сами по себе расплылись в восторженной улыбке.
— Ты тоже теплый, даже горячий. А волосы щекочутся, — выпалила она свои ощущения. Подняла глаза, и голубой взгляд погрузился в черный, они словно сливались в единое целое, смешивались.
Горбун стоял, едва дыша. Он впервые в жизни встретил женщину, которая с такой непосредственностью, искренним восторгом и нескрываемым удовольствием касалась его. Ему показалось невероятным и странным, что он понравился ей, и потому сразу засомневался, затем, слегка кашлянув, прочищая горло, спросил:
— Ты никогда не видела живых? Мужчин?
Глаза лесной красавицы удивленно распахнулись, от чего барон подумал, что в них он может запросто утонуть, если продолжит смотреть.
— С чего ты взял? — с недоумением выдохнула Тина, даже не пытаясь отстраниться от его теплой ладони. — К нам частенько кто-нибудь забредает. И женщины, и мужчины. И почти всегда живые.
— Почти? — невольно улыбнувшись, волховец продолжал гладить нежную девичью щеку большим пальцем.
— Иногда смертельно раненные. Например, как Ниловна. Ее уже тут прибили, травницей была, случалось, нежеланных детей вытравливала. Яды продавала, вот за чужие секреты-то и пострадала, — смущенно пояснила девушка, пожав плечами.
Барон промолчал, Тина тоже не знала что сказать, и они какое-то время стояли, глядя в глаза друг другу, ощущая покой и тепло, согревавшее их изнутри. Идиллию нарушил плеснувший у берега русалочий хвост.