Скелет за шкафом. Парижский паркур (Кузнецова) - страница 184

– Какого красавца?! Он просто друг. Я по-прежнему не могу выкинуть Зета из головы. Такая вот несчастная влюбленная дурочка.

Ника развернулась ко мне, прижала мои ладони к щекам и проговорила:

– Жизнь – штука хрупкая, да?

Я обняла ее и прошептала:

– Все будет хорошо. Только вот если еще хоть раз на крышу залезешь… Я тебя собственноручно с нее сброшу!

Глава 23, в которой все просят друг у друга прощения

Утром мы сердечно попрощались с сияющей мадам, обнялись с Доминик, оставив ей на память «заколдованный фонарик», и поехали в аэропорт на самом красивом поезде на свете, разрисованном граффити.

Перед самым вылетом нам позвонила Оля. Полиция нашла родителей Куана и Суонг! Дети возвращаются домой. Их будет сопровождать представитель посольства.

Преступников, которых поймали благодаря нам, будут судить. Их обвиняют в похищении и принуждении к незаконному труду. Обвинение серьезное, так что на свободу мадам Дарбо и ее приспешники выйдут не скоро.

Мы с Никой бросили чемоданы и обнялись.

А еще Оля рассказала забавную вещь:

– Куан очень переживал, что вы подумаете, что это он заманил вас в трейлер! Сказал, вы показали ему большой палец.

– Ну да, я имела в виду, один он там или нет, – сказала я, – Я бы указательный показала, но Ника была уверена, что это неприличное что-то.

– Указательный у них неприлично показывать, – согласилась Оля, – но большой тоже имеет значение не «один», а «давай сюда»! Вот он и кивнул. Он же хотел выйти!

Я засмеялась и пересказала историю Нике.

Потом позвонил Жером и попросил прощения за то, что вчера дал лишь адрес, где много трейлеров, а не поехал с нами. Потому что утром он открыл газету и прочел о наших приключениях у Триумфальной арки. Больше всего он испугался за Нику, в газете написали, что ее избили, но мы успокоили Жерома и пообещали приехать к нему в гости, если он придумает с нами какую-нибудь экспозицию.

С Жерома все и началось: каждый час перед нами кто-нибудь да извинялся. Сначала моя мама. Прислала эсэмэску (при том что она даже слово-то это неправильно выговаривает, говорит «сэмээска») на мой новый телефон: «Прости, что взвалила все это на тебя». Потом пришло сообщение Нике: «Детка! Прости нас! Мама и папа».

– Если еще мадам напишет, что извиняется за то, что сфотографировала нас ночью, то это уже ни в какие ворота не залезет, – проворчала Ника.

– Тем более мы знаем, зачем она это делала на самом деле. Очередной раз привлекала наше внимание, – вздохнула я, – мы ведь могли и не догадаться обо всем, и тогда она не получила бы писем. Ой, хани! Харри ап, посадку объявили!