РЫБНЫЙ ДЕНЬ
В тот год зима превысила лимит
Морозных дней, и сразу стало ясно,
Что если и спасёт, не сохранит
Безмерное, безудержное пьянство
Моих друзей, меня, тебя и всех.
Гигантское малиновое солнце,
Рассвет похмельный
и вчерашний грех
В неравной схватке вздумали бороться
Со мной с утра. Казалось, всё и вся
Готовит нам внезапную подлянку;
Спустясь в шалман, я взял
сто пятьдесят –
Привычную суровую приманку,
Глотнул и понял: двигаться мне лень.
В тепле кабацком, сняв
кроссовки Rееbок,
Я вспомнил вдруг аквариумных рыбок,
Которые погибли в рыбный день,
В четверг, примерно десять лет назад,
В морозный день, приняв с утра
полтинник,
В аквариум я сунул кипятильник
И, наплескав себе в стакан нарзан,
Подумал: «Подогреется вода,
И станет рыбкам жить куда теплее».
Тогда ещё не думал о тебе я
И, не желая никому вреда,
Отправился к Морфею, в дивный край,
Со всех щелей сочилась холодрыга,
Храпели все, никто, не слышал крика,
Меня ты упрекай, не упрекай…
Я крепко спал под музыку битлов,
И больше не шипел нарзан в стакане,
А рыбки всё стучались плавниками
В горячее и прочное стекло.
Когда-нибудь в полнейшей темноте
Узнаю я, что мы не победили
Самих себя, и чей-то кипятильник
Приблизит наш последний
рыбный день.
* * *
По Невскому бродят карманники,
Чертяги петляют в толпе,
А я беззаботно, как маленький,
По собственной узкой тропе,
Иду в направленье Восстания,
Хотя я совсем не бунтарь.
Изящные стройные здания,
Аптека, Фонтанка, фонарь,
Фонтаны Петровского детища
В знакомом всем Летнем саду,
Скажите, скажите мне – где ещё
Я так навариться смогу?
Обшарив карманы и сумочки
Туристов, беспечных зевак,
Нырну со знакомой мне улочки,
Во двор, в переулок, в кабак,
Залягу на тихое днище я
И богу всех прежних богов
Взмолюсь, чтобы дряхлая нищая
Со мной разделила улов.
Я супа налью ей горячего
И тысячу суну в карман.
– Силёнок немало потрачено,
Ну, что не кушаешь, мам?
ГОЛ
Она тащила всё с помойки в дом,
Какая-то неведомая муза
Её вела, она сгребала мусор
В свою каморку; заметал хвостом
Последние осенние следы
Дождливо-снежный первый зимний месяц;
На глянцевой обложке Лео Месси
От снега стал угрюмым и седым.
В её тележке ехал футболист,
Иконой на потрёпанной обложке,
И, может быть, сказал бы ей: «Борись»,
Когда б не дождь в районе Техноложки.
А так молчал звезда-голеадор,
Скрипели и подошвы, и колёса,
И ночь уж было вздумала колоться,
Заполнив голосами коридор
Квартиры коммунальной; силуэт
Тележкой лязгал мимо чьих-то комнат,
Рубились дети громко в Мортал Комбат,
Пока у них не отрубили свет.