— Эй, водила, стой покудова! — пророкотал лейтенант Пронин, барабаня по крыше кабины.
— Чего ишшо? — высунулся из тормозящей машины прапорщик.
— Товарищ прапорщик, нам комендант приказал карты города купить, чтоб не заблудиться, — начал своё первое в этот день враньё Герман.
— Команды нэ було! — отрезал хохол, скрываясь в кабине.
— Позвоните подполковнику, товарищ прапорщик! — настаивал Герман, принявший руководство по закупке гитары на себя. — А то мы с учебки сами позвоним.
— Тэлэфонив нэмае! — пробурчал озадаченный прапорщик, соображая, была ли по данному вопросу какая команда или его разыгрывают. — Тай, лэшый с вамы! Кто за картами побегит?
— Все! — заорало христово воинство, выпрыгивая из машины.
— Яки скаженны... — чертыхнулся упёртый хохол и, переводя взгляд с бегущих чекистов на ослицу, справляющую малую нужду у входа в универмаг, чертыхнулся вторично: — Чтоб вон`а сдохла, бисова скотына!
Гитару нашли сразу. Настоящую, концертную, с узким грифом и перламутровой инкрустацией. Сашка тут же налепил на свой новый инструмент переводную картинку индийской красавицы с бюстом шестого размера.
— Это ещё зачем? — поморщился Герман.
— Чтобы другие не стянули.
— Да где ты в Афганистане вторую такую найдёшь! — возразил инициатор покупки.
— Но всё-таки... — не сдавался менестрель.
Герман махнул рукой на Сашку и рысцой побежал по другим отделам. Он купил карту, несколько пачек гэдэровской плёнки «Орвохром», шариковую ручку и... большие калоши. Эстетически продвинутый чекист тщательно выбирал резиновую обувь, натягивая один за другим экземпляры на свои польские полусапожки. Наконец, взопрев от примерки и надышавшись едкими испарениями плохо завулканизированной резины, удовлетворённо крикнул продавцу: «Беру!» Но тут его взгляд остановился на сверхмодных женских сапогах-чулках французского производства.
— Дай посмотреть, — обратился он к продавцу, прикидывая, с каким наслаждением он облачил бы длинные ноги своей жены в этот хит зарубежной обувной промышленности.
— А ты что, на калоши их натягивать собираешься? — недоверчиво покосился на него продавец.
— Обижаешь, земляк! Да что я, совсем тупой, что ли? — развеселился покупатель.
— Кто же вас, русских, знает, — вполне серьёзно ответил работник прилавка.
— Любезный, — рассердился Герман, — чья бы мычала, а твоя бы молчала! Живёте, как при коммунизме, ещё и русских всуе поминаете.
— Работать надо! — гордо, с достоинством ответил узбек.
— Да пошёл ты... — вполголоса ругнулся уязвлённый покупатель. — Только у вас все работают, а наши в N-ске да Томске брюхо на морозе греют!