— Кто тут комендант? — равнодушно спросил атлет, играя желваками и с хрустом разминая скрещённые ниже пояса руки.
— А вы догадайтесь, товарищ... — вставая из-за стола, угрожающе тихо произнёс подполковник.
На венский стул упала шинель, и взорам «героев» открылся «иконостас» из орденов Боевого Красного Знамени, Красной Звезды и четырёх орденских планок.
— Лейтенант Пронин! Пензенское Управление, — отрапортовал вытянувшийся в струнку ошалелый атлет.
— Лейтенант, сми-и-ррна! — рявкнул капитан. — Желаете за свой счёт вернуться в Пензу?
— Никак нет!
— Тогда соблюдайте субординацию... Вольно! — и уже с усмешкой добавил: — Лейтенант, никогда ты не станешь майором! Слушай Высоцкого...
— Так, товарищи офицеры, все на выход, — скомандовал комендант, завершив процедуру опознания вновь прибывших. — Слева на привокзальной площади — два борта «Газ-66». Занять один и убыть согласно предписанию.
Погрузка и рассадка прошла быстро. Белокурый лейтенант Пронин первым запрыгнул на борт и потом, как башенный кран, одной рукой загружал сослуживцев.
— Уси? — подошёл к откинутому борту прапорщик с отвисшими, как у «Песняров», соломенными усами.
— Все! — нестройно ответил хор мальчиков.
Герман откинул брезентовый полог, чтобы убедиться, что это не тот прапорщик Грицко, что задержал его в Ташкенте. На него хмуро и как бы вскользь смотрел шикарного вида хохол в полевой форме и до блеска начищенных сапогах «в гармошку». Прапорщик презрительно сплюнул и сквозь зубы скомандовал: «Мыкола, пойихалы!»
— Ну почему половина прапорщиков в Советской Армии — хохлы? — задал сам себе вопрос Герман. — И что они все такие недоверчивые?
Крытый брезентом грузовик медленно выехал за пределы вокзала. «Каскадёры» молчали. Первым не выдержал ветеран Сашка. Он вытащил останки своей гитары и демонстративно выбросил их на пустынной дороге, ведущей в город.
— Санек, ты чего? — спросил длинный Лёня.
— Доигрался... «Там» другая музыка будет... — как бы про себя, но достаточно громко ответил старший лейтенант. Он с досадой мастерски сплюнул сквозь стиснутые зубы, но воздушный вихрь за машиной переадресовал плевок забывшемуся в мыслях о засилье хохлов Герману.
— Сашка, целься почётче! — обиженно произнёс он, вытирая с лица ветеранский харчок.
— Извини, друг, это со злости. И какой только идиот на стоп-кран в поезде нажал!
Герману стало неловко. Чувствуя ответственность за проделки взбесившегося халата, он ни с того ни с сего предложил:
— А что, мужики, скинемся Сашке на новую гитару, а?..
Пассажиры, сохранившие самые душевные впечатления от жалостливых Сашкиных песен, тут же согласились. Офицеры-новобранцы как раз проезжали большой торговый центр.