— Да и я себя тоже убеждаю, только бабуля у меня — человек особенный: лечит людей без лекарств, одними руками. Опустит над больным местом, что-то прошепчет — и всё проходит.
Внезапно Германа прошиб озноб. Он, конечно, не верил во все эти заговоры с приворотами, но что тут поделаешь, если его собственный отец умел руками кровь останавливать. Его бабка Амалия этому научила. Ничего больше не умеет, а кровь — останавливает. Герману вдруг мучительно захотелось курить. «А что, если во всём этом что-то есть?» — холодея, подумал он. Отставив в сторону автомат и с каким-то отстранённым выражением лица окинув взглядом своего товарища, Герман встал.
— Ты куда? — полюбопытствовал Виктор.
— Пойду к двери, в окошко гляну.
Герман подошёл к иллюминатору в боковом люке и прильнул разгорячённым лицом к холодному стеклу. Из головы не выходила Витькина бабка с её мрачными видениями. Рассматривая панораму незнакомой земли, медленно проплывающей под ним, он успокоился. Чёрно-белый пейзаж претерпел существенные изменения. Снега уже почти не было, на фоне песчаного цвета скал и камней отчётливо выделялись зелёные лоскутки и целые изумрудные поляны. «Зиме — конец, летим на юг», — вспыхнула и тут же сгорела самая примитивная мысль. На душе стало спокойно.
— Любуетесь? — прервал его размышления голос за спиной.
Герман подался в сторону и обернулся. Его место занял прапорщик в замусоленном донельзя бушлате, старой солдатской шапке и добротных собачьих унтах.
— Ничего, привыкнете, — продолжил монолог прапорщик.
— Угу, — откликнулся молодой человек.
— Я техник. Чиню эти посудины и слежу за ними.
— А-а-а, понял...
— В Кабуле часто бываю... Вы как — на замену? — пытаясь завязать разговор, спросил военный техник, отстранившись от иллюминатора.
— Да... Вот летим... — попытался увильнуть от общения Герман.
— Понятно...
— Мы тут совсем... То есть... В общем...
— Понятно... — и с этим глубокомысленным замечанием прапорщик снова прильнул к иллюминатору.
Герман было дёрнулся к военному — не хотел показаться невежливым, но, заметив, что тот пристально что-то разглядывает, махнул рукой и пошёл на место.
— Эй-эй-эй! — вдруг обернувшись к Герману, поманил его прапорщик.
Герман в нерешительности остановился.
— Пст! Поди сюда, ты это видел?! — настаивал он.
Герман вернулся на исходную позицию и поглядел в иллюминатор: всё вроде то же, только картина за стеклом ещё более позеленела да, кажется, светлей стало.
— Что вы тут увидели? — начал Герман.
— Тихо... Вниз погляди.
Герман посмотрел вниз и обомлел. Из-под днища вертолёта хлестала и тут же рассыпалась в пыль какая-то жидкость. Раньше он этого не замечал.