Обитатели палатки разошлись не по-детски:
— Лёня Брежнев — старый мудак! — неслось из палатки. — Его Галька совсем очумела, «села на иглу» и торгует, сучка, бриллиантами... Что там Лёнька, ты посмотри на Суслова... Эти старые пердуны всю советскую власть просрут...
Герману стало не по себе. Хотелось общаться, но трезвый пьяному не товарищ. Он вернулся в палатку, взял обесчещенные семейные трусы и выйдя из палатки, развесил на растяжках командирского шатра. Обитатели этой палатки жили несколько иными интересами:
— ...я, понимаешь, сперва развязал тесёмки её белого передника, потом аккуратно снял кофточку... — смачно басил какой-то незнакомый голос.
«Старые пердуны, а туда же! — мысленно оценил содержание разговоров своих командиров Герман. — Куда пойти?» — подумал он, чувствуя себя изгоем на празднике жизни. Покрутившись в лагере, он поднялся к залитому фонарным светом крайнему от палаток домику. Опять пахнуло розами. Из полуоткрытых зашторенных окон слышалась приглушённая русская песня. «Красота!» — приходя в хорошее расположение духа, сообщил себе Герман. В доме открылась дверь, и на пороге показался среднего роста человек крепкого сложения, в трусах и майке, с большой лысиной и запоминающимся умным лицом. Лысый, ёжась от холода, быстро развесил бельё и, обернувшись к стоявшему на свету молодому человеку, коротко бросил: «С приездом!», а потом, так и не дождавшись ответа, нырнул в комнату.
На обратном пути Герман намеренно подошёл к командирской палатке, чтобы узнать концовку сального рассказа, но вместо этого услышал голос капитана Гаджиева:
— ...в Париже сделал остановку на неделю, походил по кафешкам на Монмартре...
Париж Германа не интересовал. За командирской палаткой попеременно вспыхивали два огонька от сигарет. «Поди, тоже начальство подслушивают», — подумал он, направляясь к еле различимым в темноте фигурам.
— ...а полицаи в тот день делали облаву. Я схоронился в стогу сена во дворе у самого старосты Пинзюка...
«Понятно, — сообразил Герман, — полковник опять про свою войну вспоминает. А ведь был, наверное, лихой рубака».
— Эй, как вас там! — окликнул Германа прервавший свои воспоминания Стрельцов.
— Капитан Потскоптенко!
— Капитан, ты из первой группы?
— Да.
— Иди скажи своим, чтобы посты выставили. Сегодня ваша очередь!
— Есть, товарищ полковник!