– Какой образ жизни вы имеете в виду?
– Жизнь на публике. Жизнь в скверах, умывание в общественных туалетах. Жизнь в обществе пьяниц и бездомных, которых мы привыкли называть бродягами. Вы не помните? Я же вас предупредила, что мне некуда идти.
– Вы несете вздор. Вы можете снять номер в отеле. Вы можете полететь на самолете в Мельбурн и вообще куда захотите. Я одолжу вам денег.
– Да, я могла бы это сделать. Точно так же, как вы могли бы избавиться от беспокойных, непоседливых Йокичей, и продать вашу квартиру, и поселиться в хорошем доме для престарелых. Но вы этого не делаете. Мы – это мы, Пол. Такова в настоящее время наша жизнь, и мы должны ею жить. Когда я с вами – я дома; когда я не с вами, я бездомна. Вот как легла фишка. Вы удивлены моими словами? Не удивляйтесь. Но не вините себя. Я поразительно легко освоилась с этой новой жизнью. Глядя на меня, не скажешь, что я живу на чемоданах. Или что я не ем много дней. Разве что пару виноградинок.
Он молчит.
– Да и вообще, хватит обо мне. Я повторяю себе: «Терпи, Пол Реймент не просил тебя залезать ему на плечи». И тем не менее было бы чудесно, если бы Пол Реймент поторопился. Как я уже упоминала, силы мои на исходе. Вы себе не представляете, как я устала. И это не та усталость, которая проходит, стоит лишь хорошенько выспаться ночью в настоящей кровати. Усталость, о которой я говорю, стала частью моего существа. Она подобна краске, которая начинает просачиваться во все, что я делаю, во все, что я говорю. Я чувствую себя ненатянутой. Слово, которое вам знакомо, насколько мне помнится. Тетива, которая была натянута, обвисла. И это относится не только к телу – душа тоже ослабела, готова погрузиться в мирный сон.
Он давно уже как следует не разглядывал Элизабет Костелло. Отчасти потому, что смотрел на нее сквозь дымку раздражения, отчасти потому, что находит ее лишенной цвета и черт – точно так же, как находит ее одежду лишенной индивидуальности. Но теперь он пристально в нее вглядывается и отмечает, что она говорит правду: она похудела, кожа на руках обвисла, лицо бледное, нос заострился.
– Если бы вы только попросили, – говорит он, – я бы вам помог, в практическом отношении. Я готов помочь вам сейчас. Но что до остального, – он пожимает плечами, – я не колеблюсь. Я действую в темпе, естественном для меня. Я не исключительная личность, миссис Костелло, и не могу сделаться исключительным ради вас. Простите.
Он ей поможет. Он действительно этого хочет. Он угостит ее обедом. Он купит ей билет, проводит в аэропорт и помашет на прощание.