Он стрелял из особой трубки иглой, смазанной в соке жука-чесалки. И Вонючка начинал чесаться, как бешеный хорек! Он мычал, кусал себя за руку, раздирал на себе кожу, шерсть летела в разные стороны.
Или еще. Крыса брал стекло, кусок железа и начинал пилить. Звуки получались преболезнейшие, Вонючка просто сходил с ума и прыгал на решетку.
Но больше всего Вонючку угнетал прибор, над которым Крыса работал целых три дня. Аппарат состоял из нескольких зеркал, укрепленных по кругу. Что-то вроде зонтика. С помощью этого самого зонтика Крыса пускал такого мощного солнечного зайчика, что от него получался легкий ожог. Этот прибор стал самым главным орудием мучения. Крыса гонял Вонючку по всей клетке, палил ему шерсть, прижигал уши. Вонючка верещал, как кролик.
Но это Крысу почему-то не радовало и не забавляло, он наблюдал за этими мучениями Вонючки совершенно спокойно. Должен был смеяться – очень уж потешно мучился Вонючка. Но Крыса не смеялся.
Мне с Крысой просиживать не было никакой возможности, у меня дела были…
Вру. Работы сейчас никакой нет – за границы-то не выйдешь. Просто рядом с клеткой мне не очень приятно находиться, я чувствую угрозу, что ли. Неприятные ощущения. Поэтому я все больше дома сидела, ну или под башней.
Но вот в один из дней я все-таки пришла на площадь, но Крысу там не обнаружила. И клетку тоже сдвинули в сторону, в самый угол рядом с праздничным столбом, а в середине площади строили какой-то помост, и из него тоже торчал столб. Я забралась на крышу соседнего дома и оттуда за всем этим наблюдала. Скоро прибежал взбудораженный Крыса, он сказал, что сейчас самое интересное начнется, и мы стали наблюдать вместе. Потом пришел Ромулус и стал руководить, он ругался и бил тех, кто строил, палкой, мне казалось, что это только мешало строительству.
Когда все уже построилось, Ромулус велел страже согнать народ. И так быстро все собрались, словно готовились или ожидали. А Ромулус залез на помост и сказал так, я почти все, как он сказал, запомнила:
– Знаю! Знаю, что в сердцах ваших усталость! Ибо тьма распростерла свой плотный плащ над душами нашими, забывшими свет. И пришла тварь из леса, и зарыдала земля, и истекла она кровью!
– Что значит пришла? – негромко возмутился Крыса. – Не люблю, когда завирание начинается. Ее же Алекс привез, никак она сама не приходила…
– Слушай! – Я показала Крысе кулак.
– И не знал я, и был во тьме, и бродил в ней, как души заблудших, и сердце мое разрывалось от трепета и страха. Поскольку слышал! Слышал я скрежет, и рев, и стенания, и вопли, и тряс земляной, и грохот каменный, и свист птиц мертвых, заполнивших небо, и рык звериный…