Ромулус еще долго там перечислял, что он слышал во тьме, некоторое было понятное, другое я не поняла. Про какую-то «сыпь скорбную» или про какую-то «жерлянку обыкновенную». Как раз после этого он замолчал, достал платок и стал протирать голову, я тоже на всякий случай голову причесала.
Ромулус крикнул:
– И понял я, что лишь свет растопит тьму! Лишь свет, творящий и очищающий, лишь свет. А что такое свет?
Он оглядел площадь. Он всегда так, любит задавать вопросы, ответы на которые знает только он сам.
– Что такое свет? – повторил Ромулус. – Что такое свет? Свет – это солнце, которое дает нам жизнь, и всем тварям, и всем, кто есмь.
– Что такое есмь? – спросил Крыса.
– Есмь – это значит… Слушай дальше.
– И лишь тьмы порождениям свет страшен, лишь они крадутся в ночи, сверкая клыками, оглашая покой стенаниями и крови жаждя. Свет – это солнце, отец наш. Свет – это луна, она же солнечное отражение.
Ромулос сделал длинную паузу.
– Свет – есть огонь!
– Они его сжечь хотят! – восхищенно прошептал Крыса.
– Свет – есть огонь!
Толпа зарычала. Не знаю, понял ли Вонючка, что собирались с ним сделать, но он заметался по клетке, даже попытался через прутья протиснуться.
Толпа колыхнулась к клетке, но тут на помост поднялся Чох. Чох был на самом деле очень старый человек, он был старостой еще за два старосты до Ромулуса и много знал.
Чох поднял руку, и народ послушно замолчал.
– Вы хотите его сжечь, – сказал негромко Чох. – Очень хорошо. Но вы не учли одного.
Он замолчал. И я даже услышала, как где-то воет зверь, наверное, старый, мерзкий и тоже вонючий. Это и остальные услышали.
– Вы хотите, чтобы он умер, – негромко сказал он. – Но разве вы не видите?
– Мы не должны ничего видеть… – начал было Ромулус.
Но Чох легко остановил его рукой.
– Разве вы не видите, что это дитя? – спросил он. – Разве вы не видите, что перед вами ребенок?!
А мне сразу показалось, что Вонючка какой-то малоразмерный. Остальные звери были на самом деле зверские, а этот какая-то малявка.
– Вы понимаете, что нельзя убивать ребенка?!
На это даже Ромулус не смог найти что сказать.
– Это… – Чох ненадолго замолчал. – Это можно сделать. Можно. Но это навлечет на нас, на весь наш народ, проклятье.
И Чох сошел с помоста.
Вот, оказывается, о чем они спорили. Чох с Ромулусом. Толпа молчала.
А потом вдруг все стали расходиться. Будто всем стало стыдно. Я поглядела на Крысу. Крыса был красный, как свекла. Наверное, ему тоже было стыдно. Да и мне тоже почему-то нехорошо было. Я побежала домой, легла у печки и стала спать. Как-то противно было.