— Я так и сказал сержанту… помните его? Сержант, говорю, та монахиня, что вы спасли, знаете, кто она? Так вот, она вовсе и не монахиня, но форменная леди. Но послушайте, Ада, — он опять обернулся к ней, — вы прямо-таки красотка.
Ада благодарно улыбнулась. Давно ей не приходилось краснеть от комплиментов. Фрэнк был коротко стрижен, волосы топорщились по краю фуражки. На воротнике перхоть. Из-под манжет кителя высовывались темные завитки.
— Значит, возвращаетесь домой, — продолжил он. — Бросаете меня.
По улицам Мюнхена сновали люди, худые, в потрепанной одежде, с сетками в руках или с пакетами из коричневой бумаги. Один мужчина остановил американского солдата и вынул из пакета часы. Солдат покачал головой. Мусор сгребли бульдозерами в высоченные кучи. Около них роились женщины и дети, вынимали камни голыми руками, копали деревяшками, отчищали найденное. Женщина с усилием вытягивала что-то глубоко зарытое, по склону потревоженной кучи покатились обломки кирпичей.
— Что вы там будете делать? — спросил Фрэнк.
— Где?
— Дома.
Ада пожала плечами. Об этом она еще не думала, она представляла лишь, как открывает дверь родного дома, а навстречу ей мама, папа и все прочие. Как сложится дальше, об этом она подумает потом.
— Поедем в Америку, — внезапно предложил Фрэнк. — Я о вас позабочусь. Откормлю вас. — Он скосил глаза на сестру Бригитту. — Беру Господа и сестру Бригитту в свидетели, я обеспечу вам нормальную жизнь. Особого богатства не обещаю, но заживем на славу. Задвинем подальше все что было. Начнем сначала. Страна возможностей. Что скажете, Ада? — Он повернулся к ней, задорная улыбка на лице. — Выходите за меня.
— Зовете замуж? — рассмеялась Ада. — Но я вас не знаю.
— Ну и что с того? — громко говорил Фрэнк, стараясь перекричать шум двигателя. — Зато я вас знаю. Как только увидел вас, сразу понял: вы — моя судьба.
— А Томас?
— Детишки, да. Я их обожаю.
Он расправил плечи, словно готовясь проглотить небо. «Ты на свете одна такая, и я такой один». Его голос взмыл над уличным шумом, нежный, как ласка, и чистый под стать небесам. Аде вспомнился отец, он пел как соловей. Эту песню он тоже пел у пианино в пабе или для матери на кухне в те благодатные дни, когда они не ссорились. Ничего прекраснее она давно не слышала. Не увязаться ли ей за этим голосом? Америка. Там она станет женой Фрэнка.
Он сбавил скорость и опять посмотрел на нее.
Мы с тобой, нет ничего важнее.
День ото дня наша любовь нежнее.
Фрэнк умолк, прокладывая путь по искореженному асфальту. К ним метнулась женщина в обтрепанной юбке, мужской рубахе и ботинках и замолотила по дверце джипа.