Перед обедом дети ходили переодеться в свои комнаты, и я вызвался следить за Азиртом, отправив с воспитанницей географичку. Конечно, я не ждал, что она немедленно снова полезет в окно, но больше не желал оставлять ее без присмотра даже на минуту. Однако все прошло гладко. Мэлин явилась на обед в нарядном платье и тщательно причесанная, и в первые полчаса, после того как мы сели за стол, я искренне считал, что она решила передохнуть и на время оставить свои выходки.
Но затем начал замечать, что ведет себя бастарда очень странно. Присмотрелся внимательнее и похолодел. Я точно знал, что подумают окружающие, наблюдая, как девчонка торопливо опускает глаза в тарелку, когда я на нее смотрю, и мечтательно вздыхает, изучая мое непритязательное лицо, стоит мне заняться едой.
В продолжение обеда я наблюдал за ее ужимками, просчитывал дальнейшее развитие событий и все больше приходил в отчаяние. Как всем известно, любая осада больше подтачивает силы и авторитет осажденного, чем осаждающего. Особенно любовная.
И если в первый час и первый день никто не поверит, что она способна в меня вот так, ни с того ни с сего, влюбиться, через день или два все перестанут смотреть на якобы влюбленную бастарду настороженно и недоверчиво. Через неделю привыкнут, а через две начнут ей сочувствовать, причем сначала служанки, потом камеристка, особенно если Мэлин догадается полить подушки соленой водичкой.
Следующая неделя привлечет на ее сторону все более-менее молодое население замка, в том числе мужчин. Все будут пытаться отгадать, что она во мне нашла и отчего я не отвечаю на ее взгляды.
И вот тут и есть тупик, куда сходятся все пути. Как бы я сейчас себя ни повел – строго, холодно, вежливо или безразлично, – все равно приду ко всеобщему осуждению. Кто-то скажет, что я жестокий сердцеед, а кто-то, что зазнавшийся сноб, кто-то назовет лопоухим дураком, зря теряющим шанс, а кто-то – бесчувственной рыбой. Но в конце концов все будут за нее. Зрелище страдающей от любви юной девицы, как правило, пробуждает в людских сердцах романтическую сентиментальность.
И значит, изобретать уловки и бороться бесполезно, я все равно приду к одному. Сделав такой вывод, я принял непростое решение и затаился, догадываясь, что такая деятельная натура не сможет не попытаться ускорить события. Ведь бросилась же она в атаку, едва узнав о моем прибытии? Значит, хулиганке все равно, какой у нее будет наставник, она против любого.
Как показали дальнейшие события, я оказался прав в своих предположениях. Едва нам подали десерт (плотные, полупрозрачные кубики клюквенного киселя, залитые сливками), над моей тарелкой распустился чахленький иллюзорный тюльпанчик. Причем расцвел на уровне глаз, так, чтобы видеть его мог каждый из присутствующих.