И Данилов понял их. Слишком долго эти люди были отрезаны от Большой земли. Теперь им хотелось знать все о ней.
— Мы вас неподалеку разместим, в нашем общежитии, — сказал начальник ЛУРа.
— Может, вечерком заглянете на огонек? — предложил Данилов. Начальник полистал отрывной календарь.
— Часиков в двадцать устроит?
— Конечно.
— Ну до вечера.
Муравьев и Никитин пошли устраиваться, а Данилов с начальником ОББ Трефиловым сидели в его кабинете.
— Вот смотри, Иван Александрович. — Трефилов положил на стол листы бумаги, на которых были наклеены красные, зеленые, желтые, синие квадратики.
Данилов взял их. На квадратах четко было напечатано: хлеб, жиры, сахар, мясо, водка.
— Это отрывные талоны от карточек. Ими магазин отчитывается за количество проданных продуктов. Туфтовые талоны давали преступникам возможность создавать излишки продуктов в магазинах. Эти излишки и обменивались на ценности. Эксперты дали заключение. Вот, — Трефилов ткнул пальцем в один из листов, — это производство фирмы «Розанов и К°», — а те — подлинные.
— Установлены фигуранты?
— Да. Некто Суморов, директор продовольственного магазина. Продукты он свозит к себе на квартиру, улица Салтыкова-Щедрина, дом 8, квартира 3. Прячет их в сарае. По средам продукты забирают.
— Среда завтра.
— Вот и задержим их.
В пять часов Никитин до изумительного блеска надраил сапоги и начал остервенело чистить шинель. Игорь, лежа на кровати, хитро поглядывал на него.
— Муравьев, — сказал Данилов, — накрывай на стол.
— Товарищ подполковник, — вытянулся Никитин, — разрешите удалиться на два часа.
— Куда это?
— По личным делам.
— Уже?
— Он такой у нас, — засмеялся Муравьев.
— Ну иди, — Данилов вынул из мешка плитку шоколада и протянул Никитину. — Девушке подаришь вместо цветов.
— Спасибо.
Данилов пошел умываться, а Никитин взял гитару, которую оставил здесь предыдущий жилец.
Он пробежал пальцами по струнам и запел:
Это было весною,
Зеленеющим маем,
Когда тундра оделась
В свой зеленый наряд.
Мы бежали с тобою,
Ожидая погони,
Ожидая тревоги,
Громких криков «Назад!».
По тундре, по железной дороге,
Где мчит курьерский Воркута-Ленинград.
Данилов вошел, послушал.
— Опять?
— Что «опять»? — непонимающе переспросил Никитин.
— Блатнягу поешь. Что, других песен нет?
— Так я же, товарищ подполковник, в МУРе работаю, а не в филармонии.
— Оно и видно.
Никитин, чувствуя изменение настроения, быстро натянул шинель и исчез.
— До чего же у него в башке мусора много, — с недоумением сказал Данилов. — Где он этого всего поднабрался?
— Он опер классный, — примирительно сказал Муравьев.