Моров. Напролом!
Первым делом Илья вернул себе оружие: пояс воинский и лук со стрелами. Лук в налуче, стрелы в туле. Всё сухое, не обгаженное. Потом гривну у Свардига с шеи снял. Гривна у бывшего сотника приметная: цепь золотая, свитая искусно с псом трехголовым. Илья слыхал: гривну эту Свардиг когда-то с шеи свейского ярла снял.
Потом обполз воду, что из ведра выплеснулась, ухватил Свардига за ногу и понемногу втянул его в пустой денник.
Только после этого позвал негромко:
– Голубь! Голубь-Голубок!
Услыхал ржание и порадовался, что велел не расседлывать друга. В седло-то он взобраться как-нибудь сможет: руки целы. А вот без седла ему на коне нипочем не удержаться. А уж драться – совсем никак.
Ну теперь если и убьют его тати паршивые, то не в грязи умрет в муках, как ему Свардиг сулил, а воином. Кровь за кровь!
Зря мечтал.
– Свардиг! Эй, Свардиг! Иди добычу делить! – В ворота конюшни вошел воин.
Что воин в верховых сапогах, а не смерд, – это Илья по звуку шагов понял.
Илья замер. Сжалось в нем всё. Затаился, как мышь, даже дышать перестал. Стиснул кулаки с такой силой, что кольцо стрелковое больно надавило на палец…
Глянул Илья на кольцо, которое никто у него забрать не потрудился… И сразу отпустило. Чего он испугался-то? Свардига, сотника из варягов, голыми руками завалил, а этот – кто? Уж точно не варяг.
Илья перекатился на бок, наложил стрелу, поддел кольцом тетиву…
Ворог появился в просвете денника…
И тут же завалился со стрелой в глазу. Не промахнулся Илья. Не важно, стоишь ты или лежишь. Что нужно для точного выстрела? Голова и спина, пальцы да плечи. А это у Ильи – в целости. Так что стрелять он может из любого положения. Пусть лежа и не так далеко, как стоя на собственных ногах, но шагов на полсотни точно промашки не даст.
Чтоб проверить мысль, Илья перекатился на живот, выгнул спину изо всех сил, так, чтобы верхнюю часть туловища приподнять…
И не удержал крика. Раскаленная добела игла, которая сидела в спине, никуда не делась. Лишь уснула до времени и теперь напомнила о себе. К счастью, всего лишь на мгновение, но Илья все равно не сразу пришел в себя. Лежал ничком, уткнувшись лицом в мокрую солому, боясь шевельнуться.