Эдгар успел разложить нужные инструменты — заточенные с разных концов, изогнутые под разными углами скальпели. Жестом показал жене баска: нужно принести что-то, чем можно промокнуть кровь, а когда получил желаемое, нетерпеливо погнал её прочь из комнаты.
— Больно будет? — спросил Ян, растеряв всю свою браваду, хотя уже на треть опустошил бутылку.
— Мастеру нельзя разговаривать, — шёпотом ответила ему Ева. Потянулась и взяла его за запястье, холодное и скользкое — если закрыть глаза, можно подумать, что держишь в руках жабу.
— А ты, вроде как, подмастерье? — спросил Ян. Глаза у него потускнели, речь стала невнятной.
— Лежи и не двигайся, — как могла сурово, одёрнула его девочка. — Когда-нибудь, может быть, я тоже смогу овладеть всеми этими инструментами, но тебе к этому времени лучше бы выздороветь.
И тут же, не удержавшись, сама задала вопрос:
— А откуда ты приехал?
Ян расхохотался. Ева подавила желание заткнуть уши кулачками — она никогда не видела человека со столь громким голосом.
— Я здесь родился. И отец родился. Вот прадед — тот приехал. Но в стране франков не так-то легко стать своим. Так что я таскаю свою родину за собой, — Ян ткнул пальцем в лоб. — Я даже, наверное, думаю, как южанин. Хотя никогда не видел других людей своего племени. Кроме собственного папаши, конечно.
— Ты работаешь здесь баском? — спросила Ева.
Усиленное брагой добродушие, которое, казалось, вот-вот польётся у Яна из ушей, и в котором, к слову, утонул страх, уступило место лёгкой задумчивости.
— Смотря с какой стороны смотреть… да, я, конечно, здесь на важной службе — службе объекта для насмешек, человека, к которому местные жители учат своих детей относиться с подозрительностью. Во всяком случае, все таковым меня считают. А по призванию якровельщик. Помогаю людям заиметь крышу над головой.
Эдгар, звякая инструментами, глупо улыбался, так, будто смысл тирады франка оставался для него загадкой. Ева, однако, всё поняла.
— Будь уверен, — сказала она строгим тоном, — что изнутри ты устроен не лучше и не хуже, чем все остальные.
Ян скосил глаза на железо, которое Эдгар, для удобства, раскладывал прямо на кушетке, под боком у пациента.
— Только это меня и утешает.
Напугав всех, в стену дома ударилась какая-то птаха, растерянно чирикая, улетела прочь.
Эдгар действовал почти так же, как минувшим вечером. Только в этот раз перелома не было, и он ограничился тем, что выпустил дурную кровь, избавился от отмерших тканей, выскребая их специальной кареткой на расстеленную на полу тряпку. Капли чёрной крови, тягучей, как смола, ударялись в неё с громким стуком. Ян утратил власть над телом — его сотрясала крупная дрожь, а когда лезвие скальпеля начало взрезать ткани и кровь полилась ручьём, мужчина засипел и начал вырываться, так что Эдгару пришлось пригвоздить его к лежанке ладонью. Для великана удержать щуплого баска не составляло труда.