Кира без труда узнала работу Лютобора. Лучше него никто не плел в деревне.
Пасита сунул руку под тряпицу и вынул пирожок. Понюхал и откусил сразу половину:
— М-м! С мясом. Вкусные. Хочешь?
— Нет, спасибо, — хмуро ответила Кира, чувствуя, как просыпается голод, — со вчерашнего дня ещё сыта.
Пасита рассмеялся, памятуя, что девчонка так и не съела ни крошки.
Кира же судорожно соображала, как Защитник узнал? Но ведь она не собиралась бежать, по крайней мере пока. Неужели Люта её не так понял? Или заранее приготовился, предполагая, что ей понадобиться уходить немедленно? Защитник пристально смотрел, молча дожевывая остатки пирожка. И снова его взгляд не сулил ничего доброго. Закончив, он произнёс:
— Ты помнишь, что я сказал в первый день? За непокорность расплатятся, те кто рядом. Те, кто дорог.
— Что ты сделал с Лютобором?!
— Так вот кто тебе помог собраться в дорогу? — усмехнулся Пасита к ужасу Киры.
— А я, грешным делом, решил, что все устроил тот лютый пес, — пошутил он. — Сущий волчара! Хотел огреть его плетью, так тот увернулся, шельма!
— Туман!
— А ты ловко сдаешь друзей. Никакого вина откровения не нужно, — продолжал потешаться Защитник. — Не переживай, пес убежал. Он не дурак. Понял, что со мной ему не тягаться.
Кира сжала кулаки, ноздри раздувались, глаза метали молнии. Она едва сдерживалась, чтобы не наброситься на Паситу.
— Глаза горят. щёки пылают. Ай-да чудесное зрелище! Ты, как утренний морозец в марте! — Пасита внезапно оказался подле Киры, так близко, что она отшатнулась.
Протянув руку, взял прядь волос, медленно пропустил сквозь пальцы, наслаждаясь ощущениями. А затем шагнул ближе и, схватив целую горсть, поднес к лицу. Ноздри втянули воздух, он буквально зарылся в волосы носом. Кира оцепенела, наблюдая за этим действом и не смея пошевелиться.
Скрипнула калитка, нарочито громко лязгнув засовом — то вернулась Анасташа.
— Доброго утречка, Пасита Защитник! — она низко поклонилась.
Пасита поднял голову и, нехотя, выпустил из рук волосы.
— И тебе поздорову, Анасташа! Видишь, — добавил он, обращаясь к Кире, — твоя мать знает, что такое хорошие манеры.
Мысленно он отметил: не дурна собой, пожалуй, краше дочери будет. А голову держит, что княжна иль королева — оставили отпечаток годы проведенные рядом с Защитником. Он и не сомневался, что Каррон и не смотрел на других женщин, памятуя легендарную верность тин Дарренов.
Кира промолчала, скрипнув зубами. Анасташа подошла и встала с дочерью рядом, на её лице застыло настороженное выражение.
— Чем обязаны такому высокому гостю? — учтиво спросила она.