Маловероятно, чтобы сейчас кто-нибудь был в укоме. Но все равно следует идти именно туда. Зачем давать повод для лишних разговоров? Правда, секретарь не имеет права сомневаться в нем, но подумает недоброе и при удобном случае выскажет.
Он дошел до здания уездного комитета партии. Ночной сторож, закутавшись в тулуп, сидел под навесом.
Талыбов поздоровался и передал ему поводья коня.
— Здесь Шабанзаде?
— Да, только что рубил дрова.
По утрам Шабанзаде спускался во двор, брал топор, начинал рубить дрова. Сторож пытался отнять у него топор.
— Напрасно беспокоитесь, у нас заготовлены дрова.
— Да я просто так, — смеялся Шабанзаде, — хочу размяться. Это у нас, коммунистов, своеобразный намаз.
При слове «намаз» сторож переставал улыбаться и отходил в сторону. Полчаса назад эта сцена повторилась. Поразмявшись, Шабанзаде прислонил топор к стене, взял охапку дров и вернулся к себе.
Талыбов поднялся по лестнице, осторожно толкнул дверь комнаты секретаря. Шабанзаде не слышал, как он вошел в кабинет.
Талыбов кашлянул. Шабанзаде, отведя взгляд от партбилета, что держал в руке, поднял голову и торопливо поднялся.
— Добро пожаловать! Проходите, проходите! А почему товарищи не входят? Абасгулубек, Халил, входите!
Талыбов прикрыл спиной дверь. Строго и сурово посмотрел на Шабанзаде.
— Кого вы зовете? Врагов народа? Я вернулся один.
— Как?! — сказал Шабанзаде, чувствуя, как слабеют колени.
— Хорошенький спектакль устроили они для меня. Я же говорил, что бек не может быть на стороне пролетарской революции, но кто слушал меня?! Теперь вы сами за все ответите.
Шабанзаде вышел из-за стола. В его движениях не было прежней уверенности.
— Скажите, что случилось?!
— Что случилось? — Талыбов усмехнулся. — Я уже сказал, что случилось, но если вы хотите устроить допрос — другое дело.
— Я должен знать подробности...
— Я все время чувствовал, что они задумали недоброе, — начал Талыбов, присаживаясь. — Как только над нами нависнет опасность, они повернут вспять. Так и случилось. В последнюю минуту мне просто чудом удалось уйти.
С фото на партбилете смотрел Абасгулубек — ясный, спокойный взгляд... Нет, не может такой человек изменить!
— Я не могу согласиться с вами, товарищ Талыбов. Я хорошо знаю их. Они не способны на предательство!
— Плохо вы знаете людей. Не Знаете, кого и куда можно послать, кто враг, а кто—друг. Ваша доверчивость и благодушие — причина срыва важной государственной кампании. Теперь мне ясно, почему у вас так медленно создаются колхозы. Мне также ясно, отчего именно в вашем уезде кулаки подняли мятеж. Я доложу обо всем в Центральном Комитете.