— Конечно, конечно, Френк! Я понимаю, ты на Дрисколле инкогнито, и ты ухитрился наскочить на меня в самый вечер перед сделкой. Скажи, кого из моих людей ты подкупил?
— Никого, честное слово.
Кажется, он обиделся.
— Я тебя заверяю, — пропыхтел он. — Я ничего ему не сделаю, просто переведу в другое место, где он мне больше не повредит.
— Но я сюда приехал совсем не по какому-то делу. И тебя я встретил совершенно случайно.
— Что бы ты там ни укрывал в тайне, но весь пирог на этот раз тебе не проглотить, — предупредил он меня.
— Я и не стремлюсь. Честно.
— Проклятье! — воскликнул он. — Все шло так гладко! — и его кулак хлопнул по ладони.
— Я даже не видел его, — проронил я.
Он поднялся, вышел из комнаты, вернулся и протянул мне трубку.
— Отличная трубка! — похвалил я.
— Пять тысяч, — сообщил он. — Дешево.
— Я трубками особенно не увлекаюсь.
— Больше чем на десять процентов в долю не возьму, — произнес он. — Я лично устраивал это дело и не желаю, чтобы ты мне подгадил.
И тогда я разозлился. Этот паразит, кроме еды, думал только о приумножении своего богатства. Автоматически он представлял, что я свое время провожу точно так же, потому что многие листья на Большом Дереве носили имя «Сандау».
— Я беру треть или действую сам, — пригрозил я.
— Треть?
Он вскочил — и началось. Хорошо, что комната была звуконепроницаемой и без «клопов». Многие выражения я слышал впервые за многие годы. Он побагровел и стал мерить комнату нервным шагом. Потом стал при ходьбе подскакивать. А жадное, загребущее «я» сидело за столом и спокойно размышляло на предмет курительных трубок, пока Бейкер старался убедить меня в чем-то.
Человек с моей памятью держит в голове много необычных фактов. В дни моей молодости, дома, на Земле, лучшие трубки делались из пенки или эрики, особого рода вереска. Глиняные трубки слишком нагреваются, а деревянные трескаются или быстро прогорают. В более поздний период XX, века благодаря отчетам хирургического общества о заболеваниях органов дыхания, курение трубок пережило нечто вроде возрождения. Если к началу следующего века мировые запасы были истощены, я имею в виду запасы пенки и эрики, то это благодаря хирургическому обществу. Пенка, или гидроксилат магния, скальная порода осадочного типа, встречающаяся в слоях отложившихся за тысячелетия морских раковин, будучи выработанной, исчезла совсем. Вересковые трубки изготовлялись из корня белого вереска, или по-латыни «Эрика Арбореа», который рос лишь в ограниченных районах вокруг Средиземного моря, и на достаточное созревание одного растения должно было уйти лет сто, иначе никакой трубки из его корня не получится. Белый вереск был подвергнут бурному сбору, а о сохранении ресурсов на будущее никто даже и не подумал. Вследствие чего курильщикам трубок приходится теперь удовлетворяться веществами вроде пиролитического углерода, а пенка и вереск остались лишь в воспоминаниях и в коллекциях. Небольшие запасы пенки иногда обнаруживались на других планетах, и владельцы этих месторождений мгновенно обогащались. Но Эрика Арбореа или подходящий заменитель был пока встречен лишь на Земле, и нигде больше. А в наши дни подавляющее большинство курило трубки. Я и Андре дю Буа являлись отщепенцами. Трубка, которую показал мне Бейкер, была сделана из отличного вереска. Следовательно…