Справа выходит бабушка. Вся она — из прошлого: старый бархат, старые кружева, высокая старинная палка.
Но сегодня в нее вдохнули новую жизнь
Бабушка. Полотняные, полотняные. Я их сама подшивала. Пусть это будет для них. Понимаешь?
Хеновева. Да, теперь понимаю.
Бабушка. Закрой хорошенько дверь из залы и опусти гардины. Часы так громко бьют, помешают им спать.
Хеновева. Хорошо, сеньора.
Бабушка. А окно пусть будет совсем открыто.
Хеновева. Боюсь, мошкара из сада налетит.
Бабушка. Пусть хоть весь сад к ним придет!
Фелиса уходит.
Когда он был маленький, он так любил спать на воздухе? Бывало иногда, летом, он думает — мы не слышим, и полезет ночью в сад, по этой ветке палисандра, она ведь доходит до самого окна. Помнишь, сеньор хотел ее срезать?
Хеновева. И прав был. Она все окно закрывает, в комнате от нее совсем нет света.
Бабушка. Бог с ним, со светом! Я знала, что мальчик вернется и, кто знает, может быть, снова захочет спуститься в сад, как тогда.
Хеновева. Теперь уж не то. Он тогда маленький был, легкий. Теперь он потяжелее. Сломается ваша ветка.
Бабушка. Ну, почему же? Ведь и она стала старше на двадцать лет. Их приборы лучше ставь вот так. Они слишком далеко друг от друга.
Хеновева. Такой у нас порядок.
Бабушка. Но не у них! Они только три года женаты. Медовый месяц! Я поставила ореховый торт. Как сейчас помню, он приходит из школы и кричит на весь дом: «Бабушка, неужели у нас ореховый торт с медом?!» Почему ты качаешь головой?
Хеновева. Ореховый торт, ветка… как будто он еще мальчик. Он дома строит в тридцать этажей! Будет он вспоминать о таких мелочах!
Бабушка. Но ведь я помню. Те же годы прошли для меня, что и для него.
Хеновева. Нет, не те же. Вы все на одном месте. А он чуть не весь мир объездил.
Бабушка. Что же могло измениться? Голос стал ниже, или глаза усталые? Разве от этого он перестанет быть моим? Какой бы большой ни стал, в моих объятиях поместится!
Хеновева. Мужчина — это не просто выросший мальчик, сеньора. Это совсем другое. Уж я-то знаю, троих вырастила, по миру бродят.
Бабушка(внезапно насторожилась). Тише… молчи! Как будто машина…
Обе слушают.
Хеновева. Это просто ветер в саду.
Бабушка опускается в кресло, схватившись за сердце и тяжело дыша.
Поберегите сердце, сеньора.
Бабушка. Много сил надо для такой радости. К плохому я больше привыкла. Дай воды, пожалуйста.
Хеновева. Лекарство свое примите?
Бабушка. Хватит лекарств! Только одно мне поможет: его приезд. Думаешь, я не поехала в порт — боялась устать? Я просто не хотела его ни с кем делить. Там много народа. Отсюда он ушел, здесь я его и встречу. Который час?