Изабелла. Я восхищаюсь тобой.
Маурисьо. Опять ирония?
Изабелла. Нет, не ирония. Я, правда, восхищаюсь. Меня поражает, как все вы, мечтатели, видите ясно только то, что далеко от вас. Скажи мне, Маурисьо, какого цвета глаза у Джиоконды?
Маурисьо. Темно-оливковые.
Изабелла. Какого цвета глаза у сирен?
Маурисьо. Зеленые, цвета морской воды.
Изабелла. А мои?
Маурисьо. Твои?.. (Задумался. Подходит к ней, чтобы рассмотреть. Она опускает веки. Он растерянно улыбается) Ты не обижайся. Ты подумаешь, это от невнимания, но я тебе клянусь, что сейчас я даже не смог бы сказать, какие глаза у меня.
Изабелла. Серовато-карие. Когда ты смеешься — с золотой искоркой. Когда ты говоришь одно, а думаешь о другом — затягиваются такой дымкой.
Маурисьо. Прости меня.
Изабелла. Не за что. (Овладевает собой, улыбается) И если завтра, когда я буду упаковывать чемоданы, у меня что-нибудь упадет из рук, «как будто нечаянно», не беспокойся, это будет не от волнения, просто у меня хороший учитель. Спасибо, Маурисьо. (Выходит в сад. Там уже сильно стемнело, падают длинные вечерние тени)
Маурисьо задумчиво зажигает сигарету. Звонок и дверь, Хеновева идет открывать.
Из своего кабинета выходит сеньор Бальбоа, в руке у него книга.
Бальбоа. Если это газеты, отнесите ко мне в кабинет.
Хеновева. Слушаюсь, сеньор. (Выходит в переднюю)
Бальбоа. Ты не эту книгу искал? «Последние открытия в археологии».
Маурисьо. Они меня не интересуют. Я сам только что сделал одно сенсационное открытие.
Бальбоа. Ты? Когда?
Маурисьо. Вот сейчас. В результате длительных разысканий я пришел к выводу, что я полный идиот. (Бросает только что зажженную сигарету и идет в сад, крича: «Изабелла»!)
Возвращается Фелиса.
Хеновева. К сеньору пришли.
Бальбоа. В такое время! Я никого не жду и никого не принимаю.
Хеновева идет в переднюю, в дверях появляется Другой.
Другой. Меня примете. Слишком большое путешествие я проделал, так что придется принять.
Бальбоа. По какому праву вы врываетесь в мой дом? Оставьте нас, Фелиса.
Хеновева уходит.
(Зажигает свет) Кто вы такой?
Другой(делает несколько шагов вперед. Бросает шляпу на кресло). Неужели я так изменился за последние двадцать лет?
Бальбоа(окаменел, говорит чуть слышно). Маурисьо…
Другой. Не вижу, чему так удивляться. Как будто я привидение. Разве вы не получили телеграмму, сообщающую о моем прибытии?
Бальбоа. Этого не может быть… «Сатурния» пошла ко дну, никто не спасся.
Другой. А ты и обрадовался! Что же, вполне естественно: темное пятно, позор семьи, смыто навсегда. Только это, сам видишь, не так. Такие, как я, не путешествуют под своим именем и не сообщают названия корабля. Полиция бывает очень любопытна.