Дочь Воскресенского дала понять Шурочке в таких словах, чтобы не догадался посторонний человек, что живут они очень тяжело, бедствуют и голодают и если от старого профессорского дома что-нибудь ценное осталось, то чтобы Шурочка с той же верной оказией попробовала им передать.
Шурочка очень обрадовалась, что сможет хоть чем-то отплатить своим прежним благодетелям, и передала с тем же верным человеком кое-какие золотые вещи.
Посылка благополучно дошла по назначению, и некоторое время спустя Шурочка получила письмо, в котором дочь Воскресенского благодарила ее. Эта посылка фактически спасла ей и ее маленькому сыну жизнь.
Шурочка еще раз смогла с оказией передать в Таджикистан посылку, а потом разразилась война. Александра Никодимовна эвакуировалась из Ленинграда в июне сорок второго года, пережив самую страшную блокадную зиму, и попала в Свердловск. Жизнь там тоже была тяжелой, но молодая и крепкая женщина не пропала. Она устроилась на оборонный завод, получала дополнительный паек. Из Свердловска она попыталась связаться с Воскресенскими, но безуспешно. После войны ей с большим трудом удалось вернуться в Ленинград. Она снова устроилась работать на ту же швейную фабрику, а вскоре к ней приехала из деревни младшая сестра Антонина с маленьким ребенком. Муж Антонины погиб на войне, и сестры вместе воспитали мальчика. Жизнь была трудной, но Шура никогда не прикасалась к имуществу Воскресенских. Она воспитывалась в строгих правилах христианской морали, и тронуть чужое, в особенности принадлежащее людям, которых она считала своими благодетелями, было для нее невозможно. Шура также ничего не говорила об этом имуществе сестре – человек слаб, и сестра могла соблазниться чужим богатством, которое вытащило бы ее из нищеты…
Прошли многие годы. Александра Никодимовна старела. Она не раз писала Воскресенским по прежнему адресу, но ответа не получала – должно быть, во время войны их отправили из Таджикистана в какое-то другое место. От них писем тоже не приходило. На какое-то время женщина оставила свои попытки. Антонина умерла от болезни сердца, у племянника была уже давно собственная семья. Александра сдружилась с соседкой по квартире, Анной Алексеевной, и, поверив в ее бескорыстность и порядочность, рассказала ей историю семьи Воскресенских и того клада, хранительницей которого ей волею судьбы пришлось быть всю свою жизнь. Конечно, она не сообщила, где этот клад спрятан, но дала понять, что он в полной сохранности, несмотря на прошедшие годы и пробушевавшие в стране невзгоды. Анна Алексеевна не вполне поверила в рассказанную историю – уж больно необычно она звучала, похоже не на житейскую историю, а на волшебную сказку… однако она знала соседку как женщину серьезную и не склонную к фантазиям, поэтому не могла сбросить со счетов ее рассказ. Как-то видела она и ту папку, о которой я говорил, и обратила внимание на то, как бережно Александра с этой старенькой папкой обращалась…