– Ну что – не надумала? – Тощий придвинулся к ней и сверлил своими холодными глазками.
Лиза выпучила глаза. Она хотела что-то сказать, но слова застряли у нее в глотке. Тощий бандит снова ударил ее в солнечное сплетение, и этим ударом он как бы вытолкнул из Лизы поток слов.
– Сволочь Дуська! – завопила она, ибо поняла, кому обязана посещением незваных гостей. – Кошка драная! Сучка облезлая! Дешевка поношенная!
– Кажется, сестренка, ты догадалась, о ком идет речь, – проговорил тощий бандит, криво ухмыляясь. – Думаю, вас не связывают узы крепкой девичьей дружбы!
Лиза продолжала ругаться, перейдя к таким выражениям, что даже на детском личике здоровяка Лимона выступил румянец.
– Полностью присоединяюсь к твоим словам! – хмыкнул Костян. – Только мы с другом пришли сюда не выслушивать всю эту музыку, а узнать имя и адрес нашей ночной знакомой. Думаю, сестренка, ты нам все это с удовольствием сообщишь!
– Само собой! – Лиза прекратила ругаться. – Записывайте: Авдотья Синицына… живет в какой-то заднице, кажется, на Малой Охте. Улица то ли Рижская, то ли Таллинская…
– А поточнее нельзя?
– Точно, Рижская, я вспомнила! – поспешно проговорила Лиза, покосившись на его кулак.
– Вот видишь, сестренка, стоило нам поговорить по душам, и ты сразу же все вспомнила! – Тощий тип ухмыльнулся и двинулся к выходу. – Если захочешь еще раз увидеться – звони!
Дверь за бандитами захлопнулась.
Лиза подошла к зеркалу, увидела свое отражение и горько разрыдалась: Мальдивы накрылись медным тазом.
В теплую летнюю пору скамейка перед подъездом хрущевской пятиэтажки на Малой Охте играла роль клуба по интересам и с трудом вмещала жаждущих общения пенсионерок. Осенью большая их часть расползалась по квартирам и впадала в зимнюю спячку. Только две особо стойкие особы – Анна и Зинаида – безотлучно держались на боевом посту, несмотря на прохладную погоду. Анна и Зинаида были женщинами с активной жизненной позицией, они хотели держать руку на пульсе общественной жизни, хотели знать, кто чем живет в их подъезде (в особенности – кто с кем живет), от их недреманного ока ничто не ускользало, мимо них не могла пролететь ни одна неучтенная муха, не могла пробежать ни одна кошка без законной регистрации.
– К Вальке с третьего этажа опять тот лысый приходил, – проговорила Анна, понизив голос и откупорив пакетик с чипсами. – Ходит и ходит… она говорит – врач, а я так думаю – не иначе полюбовник! Угощайся, Зинаида Михална!
– У некоторых совсем совести нет, – поддержала подругу Зинаида, запустив руку в пакетик. – И это при живом-то муже!