И все же Рахим не мог объяснить себе, почему каждое утро он грезил об этой женщине в душе. Ему пришлось приложить немало усилий для того, чтобы успокоиться.
– По-твоему, я могу одновременно работать над имиджем нашего брака и одновременно думать о том, как бы затащить тебя в постель?
– Маловероятно. Мужчины обычно решают задачи последовательно.
– Это утверждение лишь подтверждает то, как мало ты на самом деле обо мне знаешь. Я не мужчина. Я – король.
– Ваше величество, я ни на мгновение об этом не забываю.
Цвет глаз Селесты мог легко соревноваться с небесной голубизной над их головами, тем не менее Рахим чувствовал, что она отгораживается от него. С каждым новым днем он все больше и больше ненавидел преграды, которые она воздвигла вокруг себя. Он хотел разрушить их. И тем не менее Рахим не обманывался: эти побуждения носили отнюдь не платонический характер.
– К тому же, – легко продолжала Селеста, – тебе вовсе не хочется быть со мной. – Она горько усмехнулась. – По всей видимости, все женщины немного сходят с ума после рождения детей.
Рахим фыркнул:
– Селеста, самоуничижение тебе не к лицу.
Она нахмурилась. Рахим заметил, как ладони на ее коленях сжались в кулаки.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я говорю о том, что ты одарена такой генетикой, что многие женщины, наверное, завидуют тебе.
Рахим откинулся на стуле и скрестил ноги. Он окинул ее фигуру пристальным взглядом и снова вспомнил их первую встречу. Тем утром Селеста затмила собой весь Манхэттен. День за днем она становилась все краше.
– Ты набрала крайне мало веса, когда была беременна Лейлой. Во всяком случае, после всех переживаний, связанных с первыми днями ее жизни, ты значительно похудела. К тому же сейчас ты выглядишь здоровее, чем когда забеременела. Этот вывод я сделал по фотографиям, которые видел в прессе раньше.
Селеста испытывала массу противоречивых эмоций. Но Рахим никак не мог разгадать их значение. Селеста бросала ему вызов даже сейчас, когда сидела напротив, не говоря ни слова. Это было просто невыносимо.
– Я бы попросила держать свое мнение относительно моей фигуры при себе.
Рахим улыбнулся, а когда увидел мурашки на ее руках, его улыбка стала еще шире.
– Селеста, как бы тебе ни было горько, но ты принадлежишь мне. А я очень заинтересован в том, чтобы вещи, которыми я владею, пребывали в отличном состоянии – будь то торговля в городе или фигура моей жены.
Женщина покраснела, но Рахим знал, что это вовсе не смущение или отвращение. Тем не менее он ни на минуту не обманывался в природе этого румянца – он знал, что она возбуждена.